проблемы и претензии, так же молниеносно решались общие вопросы. Робин, поняв, что все текущие проблемы решены, заявил:

– Мне придется сходить в деревню к аборигенам, и лучше не в одну. Надо продемонстрировать свое миролюбие и попытаться наладить с ними торговые отношения.

Подождав, когда стихнет шум, вызванный этим заявлением, он спокойно продолжил:

– Я все уже давно продумал, меня держали только личные причины и желание проследить, как здесь все начинается. Но ждать чего-то дальше – только терять время. Насколько мне известно, у местных крестьян очень ценятся металлические предметы. Чтобы получить небольшой нож, достаточно в одиночку собирать траву в течение пары дней. Ткани и посуда у нас тоже недорогие. С небольшим набором этих товаров следует добраться до ближайших селений, а там попробовать поторговать. Аборигены поймут, что нам нужно, и сами будут приносить нам травы и продовольствие.

– Да они тебя прикончат, и все бесплатно заберут, – не выдержал Пересвет.

– Вряд ли, я все довольно хорошо продумал. Насколько мне известно, в этих краях нет крупных поселений с воинами и жрецами. Вся эта местность именуется Южная Вертина, здешнее население платит натуральную дань атонам – это здешняя религиозная верхушка. Воинские отряды в этих краях появляются только для борьбы с еретиками-риумами, а с ними уже практически покончено. С точки зрения атонов, мы нечто вроде демонов, нас называют цохваны. Если поначалу не демонстрировать черную морду Мавра и других необычных людей вроде Ахмеда, то можно вполне сойти за нормального местного человека, скажем, из дальних земель. А поняв, что с нами выгодно иметь дело, поселяне на все будут смотреть сквозь пальцы. Местный народ не склонен к религиозному фанатизму, и, если бы не атоны, нам здесь не было бы лишних проблем. Нападать на путников тут не принято, разбойников почти нет. Так что я практически не рискую, главное – не нарваться на атона и осторожнее вести себя с иминами, они тут вроде шаманов-знахарей. Поймите, нас очень мало, мы не сможем существовать во враждебном окружении, надо как-то приспосабливаться, вписываться в этот мир.

– Хорошо, – согласился Мавр, – но почему именно ты?

– Это просто, я единственный, кто достаточно хорошо овладел местным наречием. Мне не придется корчить из себя немого.

– Я пойду с тобой, – заявил Хонда, – прикинусь глухонемым Герасимом.

Представив пересмешника в роли немого, все невольно рассмеялись.

– Идея хорошая, – согласился Мавр, – одному слишком опасно.

– Вот и хорошо, выйдем утром. Ты, Мавр, останешься здесь за главного.

– Хонда, тебя за это сразу убьют, без разговоров. Вот, смотри.

Робин соединил большие и указательные пальцы в одну окружность, остальные оставил полусогнутыми.

– Это знак аро. А то, что показываешь ты, больше похоже на любимый жест американцев. Не приведи господи, ты такое изобразишь в воротах деревни, там тебя и закопают.

– А где еще эту козу изображать?

– В принципе, можно везде, это что-то вроде «здравствуйте». Но на любом пороге обязательно – в знак уважения собеседнику, за столом – перед тем как сесть. А вот это знак швир, он имеет религиозное значение, символизирует круговорот отцов, только не спрашивай меня, что это такое. Показывать его следует перед атоном или нуром, если мы случайно на них нарвемся. Если ошибемся, нас могут заставить пройти проверку.

– На педикулез?

– Вроде того. Что там за проверка, не знаю, но почему-то подозреваю, пройти ее нам никак не светит. Сату в свое время расспросить не успел, а Глита и Трама не просто глупы, а нечто еще более ужасное.

– Твоя правда. У меня такое ощущение, что они свои имена без конца под нос шепчут, чтобы не забыть. А если мы шамана встретим?

– Достаточно с него одного аро. Вроде бы. Да, с женщинами не очень знаки раздавай, им они не положены. И имя тебе надо придумать позаковыристее, тут это уважают, хотя в разговоре указывается только первое слово.

– У местных баб нет никаких прав? Куда смотрит лига феминизма!

– Женщина – хозяйка очага. Только ей доверено воспитание детей, мужчины не имеют право вмешиваться в этот процесс лет до семи. Здесь процветает махровое многоженство, так как многие мужчины гибнут от хищников и в военных походах атонов. Женщины, считающиеся взрослыми, но не имеющие своего мужчины, живут в отдельных домах. При необходимости каждый желающий крестьянин деревни может выбрать из них подходящую подругу. Другие их задачи – воспитание сирот, присмотр за рабами-дэйко, обслуживание гостей.

– Вот как! А ведь мы и есть гости. Ты знаешь, твоя гениальная идея насчет этого похода мне все более нравится.

– Ты еще не все знаешь. Деревни тут бывают двух типов. Одни населены коренными данниками атонов – шоквутами, жрецы их в свое время привели с западных гор, другие – мринами, потомками усмиренных еретиков-риумов. Эти народы смешиваются очень неохотно, а мрины не перестают потихоньку точить оружие. Их культуры значительно различаются. Шоквутов сильно поддерживают атоны, послабляя налоговое бремя, из-за этого те живут побогаче, но в отличие от мринов у них не слишком приветствуется телесная чистота. Большинство пользуются чем-то вроде одеколона и воду не видят годами. Представь-ка такую красавицу.

– Но Глита и Трама довольно ничего, а уж за Сату я вообще молчу.

– Ты не видел их в первый день, запах шел такой густой, хоть на хлеб намазывай. Ахмед тогда не выдержал, на привале загнал их в реку, настолько его достал их божественный аромат. А Сата из риумов, тщательная телесная чистота – составная часть их религиозных требований. Это вбивают в их детей с раннего детства.

– Понятно. Будем заходить в гости только к мринам.

– Да нет уж. Нам выбирать особо не приходится.

Робин посмотрел вверх, прищелкнул языком:

– Никак не привыкну к местному небу.

– Я тоже. Как увижу две луны, так сразу тянет показаться психиатру.

– А меня больше потрясают звезды. Как их много, одна больше другой. Мы, наверное, попали гораздо ближе к центру галактики, земное небо не идет с местным ни в какое сравнение. А сколько метеоров! У нас в августе такое количество не увидишь. А здесь это в порядке вещей. Сата говорит, что когда падает звезда, она гибнет и рождается новый человек. Вся их религия основана на цикле смерть – рождение.

– На Земле таких религий, что блох на дворняге. Слушай, а ведь если здесь с такой бешеной скоростью рождаются, это сколько же они трахаются?

– Послушай Хонда, а как твое настоящее имя?

– Поклянись, что никому не скажешь.

– Гадом буду! – торжественно заявил Робин.

– Сергей.

– Нормальное имя.

– Не спорю. А вот фамилия у меня – Бендер.