— Знаю Игоря Николаевича. Достойный товарищ.
— Он пьяным к Сталину явился…
— Быть не может!
— Было-было! Шло совещание у Сталина. Я присутствовал с группой артиллеристов, и по ходу дела вызвали Клименко. Приезжает, входит — клянусь, еле на ногах стоит. Весь белый и в поту от ужаса. Уцепился за край стола, шатается, докладывает: «Явился, товарищ Сталин…»
— Ай-яй-яй! Как же так?
— Вот, наверно, стыдобень-то.
— Иосиф Виссарионович к нему подошёл, всё понял. Спрашивает: «Вы, наверное, больны, товарищ Клименко?» — «Да, товарищ Сталин, плохо мне». — «Ну так идите домой, мы с вами завтра поговорим». А когда тот ушёл, смотрит в окно и вроде сам себе: «Товарищ получил сегодня награду за грамотные действия на фронте. Что его пригласят к нам, не знал. Отметил, конечно, награждение. Ну, ничего. Мы его понимаем».
— Да ладно заливать-то! И ему ничего не было?
— Служит. Командует артиллерией в одной из армий на Западном фронте.
— …А вы заметили, что на соседнем участке, рядом с нами, в атаку шла свежая часть?
— Да, все в новеньком. Как на парад.
— Пополнение бросают в бой «с колёс», неправильно это.
— Правильно, не правильно… Обстановку надо учитывать, Иван Гаврилович. Время — важный фактор. Сосредотачивать силы некогда.
— Что вы говорите! Вы будто не учились в Академии!
Вмешался «новенький», по слухам генерал, хотя по правилам выше полковника сюда не присылали:
— Вы, штабные, всё по науке норовите. А война — это искусство. С Гитлером у нас достигнут фактический паритет…
— Какой там паритет!
— А это вы оторвались от событий. Я знаю данные разведки недельной давности. У немцев уже нет сил. Пополнение — из румын и венгров, а эти не вояки.
— Бил я венгров, — засмеялся кто-то, — да, ребята, они…
— Нет, послушайте. Вычерпаны все резервы. У них не осталось ничего, чтобы преодолеть сопротивление наших войск. А мы, с ходу вводя в бой свежие части, уже не просто уравновешиваем силы, а меняем сам ход событий.
— Рокоссовский, небось, придумал.
— А я думаю, кто повыше. Может, и сам Сталин.
— Сталин мог.
— Попомните мои слова: начинается перелом, скоро мы их погоним.
…Курган, который предстояло штурмовать, был хорошо укреплён. Сотни пулемётных гнёзд. Снайперы. Каждый метр земли пристрелян артиллерией. Как действовать? А их батальон-то — необычный. Перед ужином, разложив на столах карты, рядовые бойцы, на деле — штабные аналитики и командиры, обсуждали этот вопрос. Им был придан сапёрный взвод и батарея 45-мм пушек. Батарея может подавить огневые точки врага, но лишь когда они проявят себя, то есть уже во время атаки.
Предлагалось сунуться отсюда или отсюда, рыть лазы и подкопы, передвинуть батарею западнее и ударить оттуда…
Изучая разные предложения, некоторые из бойцов, воевавших в составе батальона давно, незаметно поглядывали на красноармейца Одинокова. Василий то сидел, свесив голову, то начинал прохаживаться по просторной палатке, поглядывая в глаза своим товарищам. Если он отрицательно качал головой, они опять утыкались в карты.
Саша Смирнов предложил сделать чучела и имитировать атаку, пусть противник проявит свои огневые точки, а уж тогда мы… И вот тогда Василий впервые улыбнулся: этот вариант понравился ему, он сулил меньшие потери живой силы, чем все остальные. Позвали комбата. Согласовали со штабом армии. И теперь они делали чучела…
…После получасового шквального артогня — пауза. Каждый из бойцов высунул из окопа чучело, и все дружно заорали «ура». С уцелевших немецких огневых точек открыли бешеный огонь. Артиллеристы засекли точки и открыли ответный, прицельный огонь.
Первыми в атаку пошли танки. Штрафники замешкались: идти опасно, артиллерия продолжает свою работу. С другой стороны, отстать от танков и остаться без их броневой защиты — тоже не сахар. Пошли, потом побежали. Артиллеристы прекратили огонь, чтобы не накрыть своих. Танки в удобных местах притормаживали, стреляли по точкам, а то и давили их гусеницами. И опять — вперёд. Первый танк подорвался на мине, второй, третий — но ещё не все огневые точки немцев подавлены! Подступы к кургану заминированы!
— Передвигаться ползком! — закричал комбат…
На тунисском выступе державы оси удерживают своё предмостное укрепление, которое нам почти удалось захватить при первом натиске. Дело выглядит теперь так, что бои здесь будут продолжаться в течение января и февраля. Я надеюсь, что армия генерала Александера овладеет Триполи в начале февраля. Весьма вероятно, что Роммель отступит в направлении тунисского выступа со своими силами, которые достигают приблизительно 70 тысяч германских войск и такого же количества итальянцев. Две трети всех войск состоят из административно-снабженческих частей. Война на африканском побережье обходится противнику очень дорого ввиду тяжёлых потерь, которые он несёт при перевозках и в портах. Мы сделаем всё возможное для скорейшего окончания этой операции…
…На командный пункт армии приехал командующий фронтом генерал Рокоссовский. Спросил командарма Батова:
— Как развивается наступление?
— Войска продвигаются.
— Точнее, пожалуйста. Как продвигаются?
— Ползут.
— Далеко ли доползли?
— До второй горизонтали высоты 1215.
Рокоссовский засмеялся:
— Если войска вынуждены ползти, да ещё до какой-то воображаемой горизонтали, то не лучше ли прекратить наступление?
— Нет, там сильная часть, штрафбат вашего имени.
— Как это, моего имени?
— Они сами себя зовут «бандой Рокоссовского», — пояснил командарм.
— Надо же!.. И они возьмут курган?
— Возьмут.
— Тот, который до них штурмовали шестнадцать раз?
— Предлагаю пари, товарищ командующий фронтом.
— Пока не ознакомлен со всеми обстоятельствами, пари принимать не могу.
