убедилась в том, что с ней самой, в отличие от окружающего пространства, ничего страшного не произошло. Сознание ее было ясным, а разум работал, как всегда, быстро и четко. Имея при себе подобные инструменты, надежные и неоднократно проверенные, можно было надеяться выбраться из любой, самой невероятной передряги.

Итак.

К положительным моментам ситуации, в которой она оказалась, можно было отнести то, что пока она не испытывала никаких неприятных ощущений. Зверек по имени «завтрак», обосновавшийся у нее в желудке, должно быть, окончательно смирился со своей участью и уже не подавал никаких признаков жизни. Лайза не ощущала ни резких перепадов температуры, ни каких-либо запахов, ни тактильных ощущений, так же как и ровным счетом ничего не слышала. Внимательно прислушавшись ко всем своим органам чувств, Лайза поняла, что она вообще ничего не ощущала. Даже на языке не было никакого вкуса, хотя, закончив завтрак, она выпила стакан арктурианского освежающего напитка, после которого во рту надолго остается терпкий привкус чуть переспелых гайаго.

При этом она могла совершенно свободно, не встречая никакого сопротивления, двигать руками и ногами. Правда, находясь в кромешной тьме, она не могла определить, имело ли это хоть какой-нибудь эффект воздействия на окружающее пространство.

К минусам следовало отнести тот факт, что Лайза никогда не слышала, чтобы что-то подобное происходило прежде с теми, кто пользовался внепространственными переходами.

Поскольку ничего похожего прежде не случалось, то не существовало и никаких правил, как следовало себя вести, оказавшись в точке пространства под названием «Нигде». А раз так, то следовало действовать, исходя из собственных представлений о разумности и целесообразности тех или иных поступков.

А что, собственно, могла сделать Лайза, зависнув где-то во мраке и пустоте? Ей оставалось только набраться терпения и ждать, когда техники в Статусе разберутся с возникшей неисправностью и вытащат ее отсюда. У нее почему-то ни на секунду не возникло сомнения в том, что ее непременно отыщут и вернут в исходную точку.

Страх Лайза испытала только в первый момент, оказавшись непонятно где. Теперь же она чувствовала легкий душевный дискомфорт, связанный с неопределенностью ситуации, в которую она попала.

Лайза обладала превосходным чувством времени. Это качество особенно ценилось у курьеров – порою им приходилось считать секунды, чтобы успеть точно к открывшемуся проходу. Но сейчас девушка не могла даже примерно определить, сколько времени она уже находилась в этом странном месте. То ей казалось, что с момента, как она попала сюда, прошло уже не меньше суток. То вдруг она вспоминала, что совсем недавно позавтракала и пока еще не успела проголодаться. Возможно, причиной тому были кромешная тьма и беззвучие, окутывающие ее, словно кокон. Но с такой же вероятностью можно было предположить, что место, именуемое «Нигде», одновременно называется и «Никогда».

Временами Лайза пыталась шарить руками по сторонам, надеясь за что-нибудь зацепиться пальцами, или начинала перебирать ногами, имитируя походку. После нескольких попыток она, как ей самой казалось, совсем неплохо освоила хождение в пустоте. Но сколько она ни пыталась идти в каком-то одном направлении, ее руки по-прежнему скользили в пустоте, не встречая ничего, к чему можно было бы прикоснуться.

Чем, несомненно, удобно было заниматься в полной темноте и безмолвии, так это размышлять над теми вопросами, которые в обычной обстановке казались досадными помехами вроде назойливо зудящих комаров. Мысли, плавно перетекая, сменяли одна другую. Никакие реальные слова или образы не отвлекали от темы.

В сознании Лайзы почему-то сразу же возник образ агента в Кедлмаре, связь которого со Статусом она должна была обеспечивать. Она не могла припомнить, чтобы прежде о ком-то из агентов так много говорили, причем не только среди рядовых сотрудников, но и на уровне самого высокого руководства. За последнюю неделю не проходило и дня, чтобы Коллегия Статуса на своем внеочередном заседании, которые с недавних пор стали уже регулярными, не обсуждала положение в Кедлмаре и информацию, передаваемую оттуда агентом Макеевым. А ведь это было его первое задание, и находился он в Кедлмаре всего каких-то пару недель.

Лайза была склонна считать его звездой, которая падает так же быстро, как и взлетает. Ну и что с того, что именно он обнаружил крупнейший за всю историю Статуса прорыв запредельной реальности? Он же не занимался этим специально! Просто случайно вышел на цель! А мог бы пройти мимо и даже не обратить внимания. Как недавно услышала Лайза, этот Макеев вообще ничего не слышал о запредельной реальности до тех пор, пока сам не окунулся в нее с головой.

Однако, когда Лайза спросила куратора работ в Кедлмаре, что такого сверхнеобычного он нашел в Макееве и почему не желает перепоручить его работу специалисту, имеющему опыт общения с запредельной реальностью, Алексей Александрович, усмехнувшись, ответил, что преимущество Андрея перед всеми остальными заключается не в его опыте и знаниях, а в том, что он провел три дня в самом центре территории, занятой запредельной реальностью, и при этом полностью сохранил свою индивидуальность. А ведь бывали случаи, когда сознание людей претерпевало необратимые изменения, даже когда они работали всего лишь с точечными проколами в пространственно-временном континууме реальности. Даже при самом лучшем варианте развития событий, сказал в самом конце куратор, в Кедлмаре предстоит долгая и кропотливая работа по расчистке территории от проникшей туда запредельной реальности. И нужен хотя бы один человек, который мог бы адекватно воспринимать действительность, даже если она будет изменена до полной неузнаваемости.

Признаться, Лайзе слова Алексея Александровича показались не очень убедительными. Что способен сделать один человек в масштабах огромнейшей страны, занимающей целый континент? Да еще и при условии, что всю страну захлестнет волна запредельной реальности? В таком случае потребуется не расчистка территории, а внесение точно просчитанного одномоментного изменения пространственно- временного континуума, которое вытолкнет планету Дошт во внепространственную зону, принадлежащую запредельной реальности.

Хотя сам куратор работ в Кедлмаре придерживался иного мнения на этот счет. Он предлагал ограничиться созданием вокруг Дошта пространственного кокона, который локализовал бы планету вместе с распространившейся на ней «заразой», что позволило бы превратить Кедлмар в своего рода испытательный полигон для изучения запредельной реальности и поисков методов борьбы с нею. В неком же отдаленном будущем, когда Кедлмар удастся полностью очистить от запредельной реальности, пространственный кокон можно будет снять, вернув тем самым планету в ее исходное состояние. При этом Алексей Александрович умышленно, как казалось не только Лайзе, но и многим другим, оставлял без внимания вопрос, касающийся того, во что превратится общество Кедлмара после нескольких десятилетий жизни в условиях запредельной реальности. Удастся ли адаптировать этих людей к нормальной жизни в условиях объективной реальности, которая для них давно уже перестанет являться таковой? Еще один вопрос заключался в том, удастся ли найти специалистов, которые согласятся, ежечасно рискуя жизнью, работать на планете, проглоченной запредельной реальностью, при том, что контакт со Статусом будет практически прерван?