Кроме них, никто больше из группы Кийска в лагерь не вернулся.

Горожане почти прорвались к лагерю на юго-западном направлении. Баслову с трудом удалось остановить их, перебросив подкрепление на правый фланг.

Теперь линия обороны, выправленная в ровную дугу, надежно перекрывала все подступы к лагерю. Нападавшие не предпринимали новых активных наступательных действий. Их даже почти не было видно, однако стоило кому-нибудь неосторожно высунуться из укрытия, как он тотчас же падал, сраженный беззвучным выстрелом загадочного оружия горожан.

Положение оборонявшихся выглядело безнадежным, поскольку боеприпасы были на исходе. Те образцы оружия пришельцев, что принес Кийск, отказывались работать в руках людей. Осмотрев одну из «леек», Вейзель высказал предположение, что на ней имеется система идентификация личности стрелка, скорее всего, дактилоскопическая.

Баслов, не находя себе места от бессилия и злости, беспрерывно метался от линии обороны к лагерю.

– Как им удалось так быстро выследить нас? – недоумевал он.

– Мы забыли про диски, – указал пальцем в небо Киванов. – Если на них имеются системы наблюдения, они могли заметить ночью огни наших костров.

Пока еще кольцо блокады не сомкнулось, было принято решение уходить по единственному, оставшемуся свободным пути на север. О том, куда приведет их эта последняя дорога, никто старался не думать.

Киванов и Кийск отправились с основной группой, насчитывающей теперь всего лишь около двухсот человек. Баслов с командой из пятидесяти человек остался, чтобы прикрыть отступление, рассчитывая нагнать отряд к вечеру.

Разделив между бойцами оставшиеся патроны, Баслов отдал строжайший приказ стрелять только наверняка, на поражение.

С самого утра зарядил холодный осенний дождь. Полог леса, хотя и с уже облетевшей листвой, в какой-то степени служил от него укрытием, но ледяная вода обрушивалась потоком, стоило только зацепить ветку дерева.

Очень скоро все промокли насквозь и стали слышны разговоры о том, что надо бы остановиться и развести огонь. Но Кийск, не обращая на них внимания, упорно вел отряд вперед, все время стараясь ускорить темп движения. Сзади все еще были слышны приглушенные расстоянием выстрелы. Там, позади, Баслов сейчас делал все возможное, чтобы дать им беспрепятственно уйти, и неизвестно было, как долго он еще сможет продержаться. Кийск был намерен сделать все от него зависящее, чтобы жертва бойцов, оставшихся для прикрытия, не оказалась напрасной.

Куртку, снятую с убитого горожанина, оказавшуюся не только теплой, но и непромокаемой, Кийск отдал Вейзелю, которого уже вторые сутки мучил сухой, раздирающий горло и легкие надсадный кашель. Теперь, спасаясь от пронзительного холода, он постоянно бегал вдоль движущейся колонны, по пути подбадривая уставших, успокаивая ропщущих, а то и резко одергивая кого следовало.

Холодные консервы и ставшие от долгого хранения каменными галеты из солдатского рациона жевали прямо на ходу. Не было смысла останавливаться на отдых, не имея укрытия от непогоды, – с неба по- прежнему лил дождь, а толстый слой палой листвы пропитался влагой, раскис и чавкал под ногами.

Кийск отдал приказ остановиться только поздно вечером, когда стемнело настолько, что стало невозможно двигаться дальше, не рискуя потерять друг друга. Пару промокших палаток расстелили на земле, из остальных соорудили некое подобие навеса, чтобы защитить больных и детей хотя бы от пронизывающего ледяного ветра.

Через пару часов подошел Баслов с остатками своего отряда, в котором осталось менее половины первоначальной численности. Уставшим, измученным людям негде было даже обсохнуть и отдохнуть, и они всю ночь не смыкая глаз просидели под деревьями, скорчившись и трясясь от холода.

– Положение наше – хуже не бывает, – говорил Баслов, ковыряясь ножом в консервной банке. Холодное суповое мясо в слое застывшего жира, несмотря на голод, не лезло в горло. – Горожане подпирают нас с тыла и одновременно двигаются по флангам параллельными курсами. Замкнуть кольцо им пока не удалось, но вряд ли приходится рассчитывать на то, что нам удастся оторваться от них.

Баслов отставил в сторону так и недоеденную банку консервов. Отстегнув от автомата магазин, он вытряхнул из него на ладонь четыре патрона.

– Это все, что у меня осталось. У остальных – то же самое.

С рассветом дождь затих, но это не принесло облегчения, поскольку все вокруг и без того было пропитано влагой. Люди, большинству из которых ночью ни на минуту не удалось сомкнуть глаз, ходили из стороны в сторону, разминая затекшие, застывшие от холода конечности. Все только и ждали команды трогаться в путь, надеясь хотя бы на ходу немного согреться.

Кийск с Басловым и группой бойцов двигались в конце колонны, прикрывая ее от возможного нападения.

Через пару часов ходьбы даже самые ненаблюдательные отметили, что местность вокруг заметно изменилась. Могучие разлапистые ели остались позади, а их место заняли низкорослые, с уродливо искривленными стволами осины и никнущий к земле кустарник, похожий на перепутавшиеся мотки колючей проволоки.

– Посмотри-ка, – Кийск взмахом руки подозвал к себе Баслова и, когда тот подошел, поднял ногу, которая почти по щиколотку была погружена в слой палой листвы. Когда Кийск вытащил ногу, след от нее быстро наполнился водой.

– Ну и что? – пожал плечами Баслов. – Сырость…

– Это не сырость, а грунтовые воды, – возразил Кийск. – Рядом болото.

– Не может быть, – удивленно поднял брови Баслов. – Я и не предполагал, что мы зашли так глубоко в