внимательно перебирать их. Выбрав два прямых и тонких гвоздя, он долго их сравнивал и, в конце концов, оставил один. Лучший гвоздь тут же лишился шляпки, после чего Раф сплющил его тупой конец и, ударив ножом, раздвоил его. Острие же Раф долго затачивал о лезвие ножа. Когда, по мнению Рафа, гвоздь сделался идеально острым, он согнул его крючком.

Виираппан внимательно следил за действиями Рафа, не мешая расспросами. Хотя можно было догадаться, чего ему стоило это молчание – старику было жутко интересно все, что делал Раф.

Отложив гвоздь, Раф еще раз внимательно осмотрел рану, после чего показал Виираппану, как нужно держать края, чтобы ему было удобно работать.

Старик, как ему было сказано, растянул края раны. Раф взял двумя пальцами гвоздь, подцепил им край разрезанной брюшины, проткнул его, а затем и противоположный край. После этого он вставил тетиву в узкую щель на конце крючка, протянул ее через оба края разрезанной брюшины и затянул концы крепким узлом. Обрезав тетиву у самого узла, Раф снова вставил ее конец в крючок и сделал второй стежок.

Стянув каждый разрез брюшины тремя стежками, Раф принялся за верхний слой раны. Здесь работать было проще, да и стежки Раф делал не такие частые, на расстоянии примерно сантиметра один от другого.

Закончив шить, Раф взял полые тростинки, обрезал до нужной длины и ввел их в рану между швами.

– Зачем это? – не удержался-таки от вопроса Виираппан.

Зачем Раф зашивает рану, он понимал, и даже сетовал, как же сам до этого не додумался. А вот для чего нужны тростинки?

– Для того, чтобы рана не загнила, – объяснил Раф.

Обтерев руки мочалом, он собрал рассыпанные гвозди в банку, кинул туда же обрезок тетивы и поднялся на ноги.

Дав несколько простых указаний женщине, ухаживающей за больным, Раф вместе с Виираппаном вышел на палубу.

Близился вечер. Несильный юго-восточный ветер нес по воде какой-то странный, чуть сладковатый с легким привкусом дыма запах. Может быть, так пахнет смерть, подумал Раф.

Он подошел к краю плота, сел на корточки и опустил руки в воду.

Рядом сел на палубу Виираппан.

– У тебя все получилось, – сказал старик.

– Получится, если раненый выживет, – ответил, не глядя на него, Раф.

Минуты две они оба молчали, глядя на воду.

– Было еще что-нибудь любопытное? – спросил Виираппан. – Или необычное?

– Да как сказать… – Раф оперся на руки и вытянул ноги. – Я встретил плоскоглазого. И он сказал, что они не остановятся, пока не убьют последнего человека.

– Да, – кивнул старик. – Я тоже это слышал.

– От кого? – удивился Раф.

– От своего плоскоглазого, – Виираппан коснулся двумя пальцами виска. – Я ведь не просто так настоял на том, чтобы ты принял зап-запа. Хотел убедиться в том, что не ошибаюсь. Что не придумал все сам.

– Может быть, теперь объяснишь, что все это значит?

– Не сейчас, – покачал головой Виираппан. – Когда доберемся до места.

Раф не знал, что представляет собой Ядовитая отмель. И никто не знал. В сознании людей существовало только название, без определенной привязки к местности. То, что они прибыли туда, куда нужно, Раф понял, когда ближе к вечеру по воде поплыла рыба белым, вспученным брюхом вверх.

– Смотри-ка, – указал Раф на рыбу.

– Рыба, – кивнул стоявший рядом с ним у поручня Виираппан.

– Дохлая, – заметил Раф.

– Ну и что? – не понял старик.

– Вон еще одна… И вон…

– Да здесь полно дохлой рыбы, – старик непонимающе посмотрел на Рафа. – Что удивительного?

– Это Ядовитая отмель, – сказал Раф.

– Наверное, – Виираппан проводил взглядом очередную дохлую рыбу, проплывшую мимо плота. – Я думаю, нужно плыть дальше.

– А сами мы тут не передохнем?

– Мы дышим воздухом, а рыбы живут в воде. Посмотри, – перегнулся через поручень старик, – вода здесь не такая, как везде. Она будто грязная.

– Верно, – согласился Раф. – Я больше нигде такой воды не видел.

– В воде растворено что-то, что меняет ее цвет, а заодно и травит заплывшую на отмель рыбу. Я бы даже рискнул предположить, что дело в подземных источниках, прорывающихся на поверхность в районе Ядовитой отмели.