Трое человек на каждой связке должны были управляться с парусами. При этом им было дано строжайшее указание в случае, если управлять связкой станет невозможно, немедля рубить связывающие плоты канаты и на ходу пересаживаться на те, что плывут следом. Но указание указанием, а как на самом деле поведут себя люди в критической ситуации, бессмысленно было даже гадать. Уже хотя бы потому, что ни один из островитян понятия не имел о том, что такое критическая ситуация.

Женщины, дети и несколько человек, раненных во время ночного нападения плоскоглазых, укрылись в надстройках. Остальные взяли в руки багры и ножи.

– Бить плоскоглазых нужно прежде, чем они на палубу вскарабкаются, – давал последние наставления Феггаттурис. – Как только плоскоглазый встанет на ноги, он тоже пустит в ход свое оружие. С виду они тощие, а дерутся, как черти морские. И что такое жалость, они не знают. Поэтому, еще раз: убей плоскоглазого прежде, чем плоскоглазый убьет тебя! Забудешь об этом, засомневаешься хоть на секунду, и – все! Ты – покойник!

Зафиксировав паруса на своем плоту, Раф оставил присматривать за ними молодого, бойкого островитянина, а сам забрался на крышу надстройки.

Плоскоглазых можно было видеть уже невооруженным глазом. Но Раф поднял бинокль – ему хотелось получше рассмотреть их.

Виираппан говорит, что связь у плоскоглазых налажена очень хорошо – то, что знает один, мгновенно становится известно каждому. Именно поэтому, по словам старика, все плоскоглазые, как один, отправились к острову, на котором жили люди, чтобы жечь и убивать – каждый воспринимал боль убитого Таурриммасом плоскоглазого, как свою собственную. Не образно, а на физическом уровне. Как, за счет чего это происходило, Виираппан объяснить не мог. Это была всего лишь его догадка. Но, чем дольше Раф об этом думал, тем больше склонялся к мнению, что если догадка Виираппана и не соответствует полностью истине, то лежит где-то очень рядом с ней.

Плоскоглазые неподвижно лежали на плавательных досках. Как будто и не живые. Поди угадай, спят или затаились, ждут, когда плоты подойдут ближе?..

Над краем крыши появилась голова Виираппана, забравшегося на сваленные возле надстройки тюки.

– Эй, Раф, – позвал он негромко.

Раф опустил бинокль.

– Ну, что там? – спросил Виираппан.

– Ничего нового.

Старик в нерешительности пожевал губы.

– Как думаешь, – спросил он все так же тихо, – каковы наши шансы?

– Это же твой план, – искренне удивился Раф.

– Да какой там план, – Виираппан посмотрел назад, на растянувшуюся больше, чем следовало бы, вереницу плотов. – Импровизация.

– Так что же ты от меня хочешь?

– Чтобы ты оценил ситуацию.

– А что это изменит?

– Ничего, – Виираппан постучал ладонью по крыше.

Он явно хотел, но не решался что-то сказать.

– В чем дело? – спросил Раф.

– Плоскоглазые, – старик взглядом указал туда, где на волнах, будто облетевшая листва, покачивались плавательные доски плоскоглазых. – Они не пропустят нас.

– Точно? – прищурился Раф.

– Ну, откуда я могу это знать? – непонятно с чего вдруг разозлился старик. – Просто я исхожу из худших предположений.

– И что в итоге?

– Мы должны удивить плоскоглазых. Сделать что-то, чего они от нас не ждут… Или меньше всего ожидают… – Виираппан посмотрел на Рафа. – Понимаешь?

Взгляд у старика был почти умоляющий. Он очень хотел, чтобы его поняли.

– Я что-то не улавливаю мысль, – покачал головой Раф. – Или ты чего-то недоговариваешь.

– Конечно! – возмущенно всплеснул руками Виираппан. – А тебе все вот так прямо и скажи!

– А как же иначе? – удивился Раф.

– «Как же иначе…» – передразнил старик. – А вот так! – Он раскинул руки в стороны. – Самому подумать лень?

– А чего ты злишься? – обиделся Раф.

– Ничего, – недовольно буркнул Виираппан. – Почему я один за всех думать должен? Сначала убеждай всех, что остров надо покинуть. Теперь вот тебе растолковывай, что к чему.

– Ты пока только ругаешься и ничего толком не говоришь.

– Ладно, – старик постучал ладонями по крыше надстройки. – Слушай меня внимательно…

– Слушаю, – кивнул Раф.