запястье в петлю, альбинос прыгнул в воду и, загребая одной рукой, быстро перебрался на соседний плот.

Стряхнув с себя воду, Феггаттурис забрался на крышу надстройки, где и получил в руки чашку горячего хмеля.

– Отличный хмель, – одобрительно кивнул альбинос, отведав напиток. – Сам сушишь?

– Конечно, – улыбнулся в ответ Раф.

Приятно было поговорить со знатоком предмета, который и тебя интересует.

– Скажи, зачем ты загнал плот под плывущее дерево? – спросил Раф у альбиноса.

– Я наблюдал за плоскоглазыми, – ответил Феггаттурис.

– Что ты делал? – переспросил Раф.

– Наблюдал за плоскоглазыми, – повторил альбинос. – Мне было интересно, как они живут, чем занимаются, как проводят свободное время… – Он улыбнулся, разглядев в тусклом свете пляшущего язычка племени выражение недоверия на лице Рафа. – Тебе это кажется странным?

– Нет, – качнул головой Раф. – Хотя, конечно, это необычное занятие для человека, – тут же добавил он. – Люди, как правило, мало интересуются тем, что происходит вокруг.

– В большинстве своем люди скучны и нелюбопытны, – добавил Феггаттурис. – Следует это признать и смириться.

– Ты не любишь людей? – спросил Раф.

– Я бы сказал иначе. – Феггаттурис дернул подбородком, будто что-то сдавило ему горло. – Я хорошо отношусь к отдельным людям. К тем, кого знаю, чьи взгляды если и не разделяю, то, по крайней мере, уважаю. Остальные… – Феггаттурис постучал ребром ладони по крыше надстройки. – До остальных мне просто нет дела. Точно так же, как и им до меня. Упаннишшур предлагал забыть то, что произошло на плоту Таурриммаса. Мне же проще выбросить из головы самого Упаннишшура. Да и Таурриммаса в придачу. С этими людьми у меня нет ничего общего.

– Ты считаешь, что плоскоглазые умнее людей?

– Не в этом дело, – быстрым движением растопыренной пятерни Феггаттурис взъерошил волосы на затылке. – Плоскоглазые – это иной взгляд на мир. С их помощью мы на себя самих можем посмотреть со стороны. И, может быть, тогда мы наконец поймем, чего ради мы тут оказались.

– Ты думаешь, в этом есть какой-то смысл?

– В чем?

– В том, что мы живем на Мелководье.

Феггаттурис пожал плечами:

– Во всем должен быть какой-то смысл.

– Чайка летает в небе просто так, без всякого смыла.

– Это ты так думаешь.

– А ты думаешь иначе?

– Иначе думает чайка.

Раф усмехнулся.

– Тебе нужно поговорить об этом с Виираппаном.

– С ним я уже разговаривал.

– И что?

– Старик сказал, что я сумасшедший.

Раф удивленно хмыкнул:

– Серьезно? Так и сказал?

– Да, – Феггаттурис скорбно склонил голову. Затем громко расхохотался и звонко хлопнул Рафа ладонью по голому плечу. – Он сказал, что я сумасшедший, но ему это нравится.

Вот это как раз не вызывало у Рафа ни малейшего удивления.

– И долго ты наблюдал за плоскоглазыми? – спросил он.

– Около трех недель. – Феггаттурис взял чайник и налил хмеля сначала Рафу, затем себе. – Если бы не Таурриммас, оставался бы там и дальше.

– А плоскоглазые не возражали?

– Да вроде нет, – Феггаттурис поджал губы не то смущенно, не то недовольно. – Честно говоря, они вообще почти не обращали на меня внимания. Им вроде как было абсолютно все равно, есть я рядом или меня нет. Я был для них пустым местом.

– Ты не пытался завязать знакомство с кем-нибудь из них?

– Пытался, – Феггаттурис усмехнулся и покачал головой. – С таким же успехом можно знакомиться с мачтой.

– И несмотря на это, ты уверен в том, что плоскоглазые так же разумны, как и люди?

– Да. Они ничуть не глупее нас с тобой. Только организация их жизни подчинена какому-то иному