– А раз так, – продолжил свою речь Упаннишшур, – мы должны предпринять какие-то шаги, которые в дальнейшем должны обезопасить наши торговые отношения.

– Таурриммас подсунул плоскоглазым заплесневелую кожу, поэтому они и вернули ее, – сказал Феггаттурис. – В первых двух тюках, что показал плоскоглазым Таурриммас, кожа была хорошая. Очень хорошая. А в остальных – гниль, обернутая сверху кусками новой кожи. И, по-вашему, это справедливый обмен?

– Откуда ты знаешь, что было в моих тюках? – набычился Таурриммас. – Ты не помогал мне их паковать.

– Я помогал плоскоглазым их распаковывать, – ответил Феггаттурис. – И я видел, что за гниль ты им подсунул, обернув сверху двумя-тремя слоями новой кожи.

– Ложь! – Таурриммас крест-накрест взмахнул руками. – Подлая ложь! – Указательный палец – в грудь альбиносу. – Тебя не было в Тихой заводи!

– То, что ты меня не видел, еще не означает того, что меня там не было, – презрительно усмехнулся Феггаттурис. – Я приплыл в Тихую заводь за три недели до тебя. И покинул ее после того, как узнал, что произошло.

– Спросите у Кумманниса! – Таурриммас ткнул пальцем в плотогона. – Он тоже скажет, что не видел Феггаттуриса в Тихой заводи!

– Вы и не могли меня видеть, – Феггаттурис махнул рукой на собиравшегося что-то сказать Кумманниса, и тот так и не произнес ни слова. – Мой плот стоял под сводом плывущего дерева.

– С чего это вдруг ты его туда загнал?

– Это мое дело.

– Ты уверен, что плоскоглазый умер? – спросил Упаннишшур.

– Я видел труп.

– Полагаю, ты не можешь утверждать, что это именно тот плоскоглазый, с которым повздорил Таурриммас, – Упаннишшур лукаво прищурился и погрозил Феггаттурису пальцем. – Ты не мог этого видеть.

– Для того чтобы получить два, нужно всего лишь к одному прибавить один, – Виираппан улыбнулся и повторил жест Упаннишшура – погрозил ему пальцем. – Кого ты хочешь обмануть, Упаннишшур? Себя? – Он указал рукой на того, к кому обращался. – Меня. – Он показал на себя. – Феггаттуриса. – Жест руки в сторону альбиноса. – Или, – широким круговым движением руки Виираппан обвел всех присутствующих, – вообще всех, кто готов тебя слушать? – Старик сделал шаг вперед и, наклонив голову, с интересом посмотрел на Упаннишшура. – Зачем тебе это? После всего, что мы здесь услышали, всякому здравомыслящему человеку ясно – Таурриммас убил плоскоглазого! И если он сам не желает этого признать…

– Замолчи, старик! – взмахнул руками Таурриммас. Он был похож на птицу, которую подбили камнем, – она падала, но, отчаянно взмахивая крыльями, все еще пыталась выровнять полет. – Я не хочу никого обманывать! Да, я ударил плоскоглазого. Одного из тех, что пытались ограбить меня и в конце концов все же ограбили! Но я не видел его мертвым! Если этот человек, – он указал на Феггаттуриса, но при этом не взглянул на него, – утверждает, что плоскоглазый умер, что ж, – Таурриммас раскинул руки в стороны, – выходит, я его убил. В чем моя вина? Объясните – я не понимаю! Каждый из нас убивает птицу, рыбу или иного морского зверя, когда хочет есть. Когда ему нужна кожа, иглы или панцирь. Я убил плоскоглазого, который хотел украсть мой уголь. Уголь был мой, поскольку я за него заплатил! Скажите мне, разве я не прав?

Обращаясь с вопросом ко всем островитянам, Таурриммас, тем не менее, посмотрел на Упаннишшура. Именно от него плотогон ждал ответа, который все должен был поставить на свои места. Таурриммас почти не сомневался, каков будет этот ответ. И он не ошибся.

– Я не понимаю, почему столько шума поднято из-за какого-то плоскоглазого? – Дабы в полной мере продемонстрировать свое удивление, Упаннишшур пожал плечами, развел руки в стороны, головой покачал, да еще и губы скобкой выгнул. – Не понимаю, – повторил он еще раз, уже без нажима, но и без вопросительных интонаций.

Раф вдруг почувствовал, что ему невыносимо противно смотреть на это случайное собрание, омерзительно слушать циничные, насквозь лживые речи Упаннишшура. У него появилось желание немедленно сесть на плот, распустить парус, уплыть куда-нибудь подальше и больше никогда не возвращаться на Квадратный остров. Забыть о нем. Забыть обо всех его обитателях… А что, он прекрасно проживет и без них. Ну, разве что только Отци будет ему не хватать…

Пожалуй, он так и поступит. Но для начала… Для начала Раф решил забить все гвозди по самую шляпку, чтобы потом не мучиться неопределенностью и не упрекать себя за непродуманное, скоропалительное решение.

– А если бы Таурриммас убил человека? – спросил Раф.

– Эй! – повернувшись в сторону Рафа, Упаннишшур поднял руку и помахал открытой ладонью. – Ты что такое говоришь? Люди не убивают людей!

Упаннишшур перевел взгляд на сгрудившихся возле надстройки островитян, и те дружно закивали.

– В чем разница между человеком и плоскоглазым? – Это снова Раф задал вопрос.

Упаннишшур развел руки в стороны и улыбнулся, как будто увидел перед собой нечто такое, чему не мог подобрать названия. Затем он медленно поднял правую руку и пальцами коснулся груди.

– Я должен отвечать на этот вопрос?

– Мне все равно, – тряхнул головой Раф. – Пусть ответит любой, кто считает, что, убив плоскоглазого, Таурриммас не совершил преступления.

Упаннишшур окинул взглядом островитян и понял, что ни один из них не сможет ответить Рафу так, чтобы не возникло новых вопросов.

– Плоскоглазые, – медленно, даже, может быть, вкрадчиво, словно стараясь успеть оценить реакцию слушателей на каждое произнесенное слово, начал Упаннишшур, – как всем нам хорошо известно,