– Та двойка, что второй идет, это плоты Таурриммаса, – сказал человек без имени. – Остальных пока не признаю… Странно, что их так много.

– Куда плавал Таурриммас? – спросил Раф.

– К Тихой заводи. Когда уплывал, грозился, что угля много привезет. Даже помощника взял, – мужичка из местных, который обычно-то на плотах не плавает. Но Таурриммас его уговорил. Должно быть, хороший бакшиш пообещал.

По тому, как суетливо вели себя люди на плотах, создавалось впечатление, что они куда-то страшно торопятся. Как будто убегают от чего-то. Или – от кого-то?

– А на что Таурриммас у плоскоглазых уголь выменивает? – поинтересовался Раф.

– Кто его знает, – человек без имени склонил голову к плечу и задумчиво так посмотрел в сторону плотов. Затем перевел взгляд на Рафа. – Ты с ним не знаком?

– Да так, – сделал неопределенный жест рукой Раф. – Встречались пару раз в море.

– А-а-а, – протянул человек без имени.

Как будто хотел сказать, что теперь-то ему все понятно.

Хотя что тут было понимать?

Раф вообще-то собирался идти досыпать, но, услышав, что плоты возвращаются из Тихой заводи, решил подождать, чтобы узнать, есть ли смысл плыть туда за углем. Ведь ежели эти ребята весь уголь у плоскоглазых в Тихой заводи выгребли, тогда нужно подаваться к Затонам. Дальше, но зато не напрасно сплаваешь. Плоскоглазые уголь в подводных пещерах добывают. И процесс этот, похоже, не простой, потому что не так много они угля вытаскивают. Странно даже, что при этом они готовы менять уголь на сущую ерунду. С точки зрения человека, конечно. Потому что, кто их знает, плоскоглазых этих, может быть, они из тех же панцирей морских раков такие штуки делают… Такие штуки… Раф попытался представить, что бы такого интересного и необычного можно было сделать из панциря морского рака. Он добросовестно старался, но так ничего и не придумал. Ну, значит, такие штуки делают из них плоскоглазые, каких люди себе и вообразить не могут.

Первая двойка неловко ткнулась в край причала, так что всколыхнулись ближайшие пять-шесть плотов.

Раф с неодобрением цокнул языком и озадаченно глаз прищурил. В поведении плотогонов было что-то ненормальное. С чего бы вдруг?

Двое человек с базового плота тут же перекинули через поручни причальные концы, а следом и сами выпрыгнули на причал. Не выпрыгнули даже, а вылетели как ошпаренные. Будто палуба жгла им пятки сквозь плетеные сандалии.

Первый сходу осел на палубу, привалился спиной к опорному шесту, вытянул ноги и, откинув голову назад, уставился незрячим взглядом в небо. Второй подскочил к человеку без имени и схватил его за плечи.

– Упаннишшур!.. Упаннишшур!..

– Ага, – кивнул человек без имени с видом, будто все ему ясно, и попытался оторвать от себя пальцы ошалевшего плотогона.

Базовый плот второй связки ударил в корму дополнительного плота первой, да с такой силой, что все находившиеся на причале едва на ногах устояли.

Да что же, в конце концов, происходит, подумал про себя Раф, зап-запа они все наглотались, что ли?

Из ближайших надстроек начали выглядывать потревоженные жители.

– Упаннишшура зови!.. Зови Упаннишшура!.. – орал схвативший за плечи человека без имени плотогон.

– Ага… Сейчас…

Человеку без имени наконец-то удалось освободиться. Но он и не думал идти за Упаннишшуром, как того требовал плотогон. Оттолкнув плотогона, человек без имени уверенно направился к причальным стойкам, чтобы как следует закрепить приплывшие плоты. И его можно было понять. Он выполнял работу, которую делал постоянно и в которой видел смысл. В то время как в полуистеричных криках плотогона не присутствовало ни грана здравого смысла. Зачем кричать и требовать к себе Упаннишшура, как будто не знаешь, где причален его плот? А забыл, так спроси, как пройти, тебе любой подскажет.

Логично?

Более чем!

На второй двойке приплыл невысокий черноволосый человек лет тридцати трех, с широким лицом, украшенным жиденькой кудрявой бородкой, настолько невыразительной, что любой другой на его месте предпочел бы ее сбрить. Человек без имени не ошибся, это действительно был Таурриммас.

Закрепив как следует причальные канаты, Таурриммас медленно, очень медленно пошел по чужим плотам. Так мог идти либо необычайно уверенный в себе человек, либо тот, кто старательно тянул время, изо всех сил отодвигая крайне неприятный момент, который, как ему известно, обязательно наступит. Насколько Раф знал Таурриммаса, к первой категории его отнести было сложно. Хотя имитировать независимость и самоуверенность Таурриммас любил.

На причале стали собираться люди, разбуженные криками и ударами плотов друг о друга. Судя по мрачным, полусонным лицам, происходившее вызывало у них не удивление, а скорее недовольство. Островитяне не столько хотели знать причину, по которой был нарушен их сон, сколько желали убедиться в том, что произошла какая-то ошибка, а следовательно, на Квадратном острове по-прежнему ничего не происходит и можно отправляться к себе в надстройку досматривать самые сладкие утренние сны.

– Да позовите же кто-нибудь Упаннишшура! – вскинув руки, что есть мочи заорал плотогон, так и не сумевший ничего добиться от человека без имени.

Никто не двинулся с места.