пальцем и быстро перевернул пузырек. Вставив пробку на место, Виираппан облизнул подушечку пальца.

– Хочешь? – протянул он пузырек Рафу.

– Нет, – отрицательно качнул головой тот.

Запрокинув голову, Виираппан посмотрел на небо, полное звезд.

– Красиво, – произнес он задумчиво.

– И очень далеко, – добавил Раф.

– Если жирный плоскоглазый говорил правду и мы действительно пойманы в петлю времени… Что нам теперь делать?

– Продолжать жить.

– При таком раскладе, – старик пальцем нарисовал в воздухе замкнутый круг, – жизнь становится бессмысленной. Мы обречены все время повторять один и тот же маршрут.

Раф поднялся на ноги, потянулся, подошел к бортовому поручню и облокотился на него.

– Что такое время? – спросил он, глядя на темную воду за кормой.

– В двух словах не объяснишь, – глубокомысленно изрек Виираппан.

– Объясни в десяти.

– Не буду, – недовольно насупился старик.

– По-моему, время похоже на воду, по которой плывет плот, – сказал Раф. – Она остается на месте, но при этом неуловимо меняется. А плот движется вперед.

– Ну, и к чему ты это? – помолчав, спросил Виираппан.

– Я думаю, не имеет значения, направлен ли временной поток по прямой или замкнут в круг. Время все равно движется, и мы вместе с ним становимся другими. Нужно только научиться помнить о том, что было.

– У плоскоглазых ничего не получилось.

– Потому что вся их память была сосредоточена в одном, безобразно толстом, деградировавшем представителе их сообщества. Мы же обладаем индивидуальной памятью. И, кроме того, можем сохранять свои знания, записывая их. Я вспомнил об этом только сегодня, но, думаю, используя эту методику, можно многого добиться.

– А что мы скажем людям?

– О чем?

– О том, что произошло.

– Мы скажем, что все закончилось, и плоскоглазые больше не потревожат нас.

– Когда-нибудь вопрос о том, что произошло, непременно всплывет.

– К тому времени мы придумаем, что на него ответить.

Раф сел на палубу, прислонился спиной к теплой, нагревшейся за день стенке надстройки.

Минут десять они сидели молча, наслаждаясь разлитым в мире покоем.

– Что ты помнишь о том, что было до того, как мы попали в эту чертову петлю? – спросил Виираппан.

– Почти ничего, – качнул головой Раф.

– И все же?

– Не хочу об этом говорить.

– Понимаю.

– А ты что-нибудь помнишь?

– Нет. Вообще ничего.

– Грустно.

– Нормально.

Они снова помолчали.

– Я все же думаю, жирдяй ошибался. Таймеры – это не попытка дать нам шанс вернуться, а часть экспериментальной работы людей из реального времени, изучающих нашу временную петлю.

– Все равно, это значит, что когда-нибудь они смогут вытащит в нас отсюда. Верно?

– Конечно.

– Интересно, как это произойдет? Мы просто вернемся и обо всем забудем?

– Вряд ли, – усмехнулся Раф. – Разве такое забудешь?

– А почему бы и нет? – пожал плечами Виираппан. – Я бы с радостью забыл.

– А я хочу все помнить, – Раф прижал затылок к стене и закрыл глаза. – Все. Включая то, как из разрезанного горла жирного плоскоглазого потекла розовая каша.