И, посмотрев на Колю с Вадимом, которые спокойно пили свой кофе, спросила у них:

– Вам не кажется?

– Отличный кофе, – заверил ее Коля.

– Пейте! Пейте! – с усмешкой добавил Вадим.

В голове у Киры внезапно зашумело. А четыре кухонных стены закружились у нее перед глазами словно в диком хороводе. И, еще не понимая до конца, что же с ней происходит, Кира подумала о том, что они с Лесей, словно доверчивые куропатки, попались прямо в расставленную перед ними опытными охотниками ловушку. И последней ее мыслью было: «Ну и дуры же мы! Надо же было так глупо влипнуть второй раз подряд!»

На этот раз, когда подруги пришли в себя, над ними вместо открытого неба и шумящих верхушек деревьев был тяжелый низкий каменный свод и такие же стены, с которых свисала то ли паутина, то ли какие-то бечевки вперемешку с пылью. А под попами подруг был совсем даже не мягкий мох, а жесткий комковатый матрац, больше похожий на камень, так он свалялся от времени.

Но зато подруги были на этот раз не одни. Леся, пришедшая в себя первой, дотронулась до лежащей рядом с ней подруги. Кира словно только этого и дожидалась, тут же открыла глаза. И посмотрела сначала на потолок, а потом на Лесю. Убедившись, что ни то, ни другое не даст ей ответа, как она очутилась в этом месте, Кира зашевелилась. Голова болела совершенно так же, как вчера утром, хотя на этот раз никто их по головам вроде бы не бил.

– Вы очнулись! – раздался рядом с ними радостный девичий голосок.

Подруги скосили глаза в ту сторону, откуда он доносился. И увидели в другом углу подвала двух молоденьких девушек.

– Мы так рады! – прощебетала первая – светленькая и миленькая. – Когда вас принесли, мы думали, что вы совсем мертвые.

– Мы пытались привести вас в сознание, но вы никак не хотели просыпаться, – пожаловалась вторая, глазея на подруг карими и круглыми от испуга или удивления глазами.

Несмотря на то что одна девушка была блондинкой, а другая рыженькой, было в них какое-то неуловимое сходство, наталкивающее на мысль о кровном и весьма близком родстве.

– Вы кто? – поморщившись от тупой боли в затылке, спросила Кира у девочек.

– Я – Влада! – представилась рыженькая. – А она Светлана.

– Мы сестры! – пропищала та девушка, которую звали Светой.

Кира поморщилась еще раз. И неожиданно шлепнула себя легонько по лбу.

– Ну, конечно! – воскликнула она. – Вы сестры. Внучки Светланы Владимировны. Так?

– Да, – осторожно подтвердила Влада. – Так звали нашу бабушку.

– А тут вы как очутились? – спросила у них Кира.

В ответ девушки разревелись. Судя по тому, как вздрагивали их худенькие тельца, девушки здорово перетрусили за те дни, что находились в плену. Да и немудрено. Ведь они отправлялись на небольшую приятную экскурсию по окрестностям Луги с двумя симпатичными молодыми людьми, с которыми случайно познакомились возле нотариальной конторы. А вместо приятной прогулки очутились в теплом, сухом, но все же подвале.

И пусть тут даже было электрическое освещение. И имелся кран с холодной водой. А теперь у сестер даже еще и компания появилась, но все равно подвал оставался для них тюрьмой. И обеим было совершенно неясно, за что они сюда попали и когда их выпустят на волю. И выпустят ли вообще.

В отличие от сестер Кире с Лесей было известно гораздо больше. Да вот беда, в ушах до сих пор стоял шум от подсыпанной им в кофе отравы, мешая сосредоточиться, подумать и найти ответы на все интересующие их вопросы. Но кое-чего им все же для полноты картины явно не хватало. Не могло так быть, чтобы их и девочек похитили просто так. Для этого должна быть какая-то причина.

– Расскажите, что за человек была ваша бабушка? – попросила девочек Кира, когда гул в ушах мало- помалу начал стихать и уже больше не напоминал шум океанского прибоя во время бури, и она даже сумела вычленить то единственное звено, которое связывало их и сестер и из-за которого они могли оказаться в этом месте.

Обе девушки, явно истосковавшиеся по общению, послушно принялись выкладывать те крохи сведений, которые им были известны об их бабушке. В своем предсмертном письме, которое попало в руки подруг, Светлана Владимировна верно обрисовала ситуацию, из-за которой от нее отвернулись муж и даже родная дочь. Светлана Владимировна влюбилась в мужчину, оставила мужа и дочь-подростка и исчезла.

– В один день бабушка просто исчезла из их жизни, – сказала Влада. – Без объяснений, без прощального письма и прочих вещей, которые могли бы хоть как-то примирить нашу маму и дедушку с ее бегством.

– Тогда откуда же вы знаете, что дело было в мужчине?

– Вроде бы ее с ним видели, – сказала Света. – Видели, как они садились в машину. И уезжали.

– Понятно, – кивнула Кира. – Но тем не менее вас назвали в честь бабушки.

– Мама все эти годы очень переживала, что бабушка от нас удрала, – призналась Света. – И ей было только больней, ведь ни она, ни дедушка так и не сумели понять, в чем дело. Но, видимо, наша мама все равно любила бабушку, потому что назвали меня в самом деле в ее честь.

– А как получилось, что вы приехали в Лугу сразу же после смерти бабушки? – спросила у девочек Кира.

– Бабушка сама нас позвала, – сказала Влада. – Буквально накануне своей смерти.

И тут последовала вторая часть рассказа. В отличие от первой она была подругам до сих пор неизвестна. И они слушали внучек Светланы Владимировны с куда большим интересом, чем раньше.

Оказалось, что примерно полгода назад или около того Светлана Владимировна решила, что достаточно нажилась в разлуке со своими близкими. И решила восстановить с ними связь. Но, опасаясь, что дочь и бывший муж не захотят ее принять, она обратила свой взгляд на внучек. Обе девочки к этому времени уже были достаточно взрослыми, во всяком случае, совершеннолетними, не обязанными отчитываться за свои действия перед матерью. Личной обиды к бросившей семью бабушке они не испытывали. И даже напротив, в глубине души восхищались ее отвагой.

– Когда бабушка ушла, маме было немногим меньше, чем нам сейчас, – оправдывая бабушку, сказала Света. – Она уже не была ребенком. И к тому же очень скоро вышла замуж и у нее появились мы.

– Так, и что Светлана Владимировна? – напомнила им Кира. – Что она вам сказала, когда появилась в вашей жизни в натуральном, так сказать, виде, а не на фотографиях?

– Мы были рады увидеть свою бабушку, – призналась Влада. – Мы давно мечтали познакомиться с ней. И в отличие от мамы всегда верили, что однажды она все же вспомнит про свою дочку – нашу маму, про своего бывшего мужа – нашего дедушку и вернется к нам.

– Но этого не произошло, я так понимаю? – спросила у нее Леся. – Светлана Владимировна пообщалась лишь с вами, так и не пожелав вернуться в вашу семью? К мужу и дочери?

– Она сказала, что маме надо дать время свыкнуться с этой мыслью, и поручила нам постепенно готовить маму к тому, что она скоро вернется, – сказала Света.

– И мы старались, – добавила Влада. – Наверное, мама бы со временем и в самом деле смягчилась и простила бабушку. Ведь сколько лет прошло! Но, к сожалению...

– К сожалению, бабушка умерла раньше, чем мы сумели переубедить маму, – произнесла Света.

– Но перед самой смертью бабушка успела послать нам письмо по электронной почте, – вмешалась ее сестра, предвосхищая вопрос подруг о том, как сестры узнали о смерти старушки. – Она сказала: чувствует, мол, что дни ее сочтены. И просила нас как можно скорей приехать в Лугу, чтобы мы могли вступить во владение ее немалым имуществом.

– Очень интересно, – пробормотала Кира. – И когда именно она отправила вам это письмо?

Сестры принялись вспоминать. И выходило, что письмо они получили ровнехонько в тот день, когда Светлана Владимировна вернулась домой в свою квартиру в Луге из санатория.

– Не могла же она знать, что той же ночью погибнет от сердечного приступа! – недоуменно пожала плечами Леся. – Или могла? Кира, неужели у нее было предчувствие?

Но Кира была того мнения, что если у Светланы Владимировны и было дурное предчувствие, то