православия.

На отпевании регента Патриаршего собора Василия Степановича Комарова 29 декабря 1974 г. протопресвитер Виталий Боровой говорил: «В условиях, когда наша Церковь молится, свидетельствует и проповедует Христа только в храмах, только за богослужением, когда мы не пользуемся средствами массового воздействия, когда мы не имеем доступа к тем, кто не приходит сюда, в церковь, — в этих условиях прекрасное, чудесное, проникновенное, впечатляющее церковное пение гораздо сильнее, чем все остальное, что люди видят и слышат в храмах. Я говорю о тех, кто приходит, может быть, только поинтересоваться, посмотреть и послушать. Они уходят с большим эстетическим радостным чувством, с ощущением такой радости, которая потом их зовет и опять приводит в церковь. Регентские служения Василия Степановича были как бы великим свидетельством, великим миссионерством о Христе».

Прошло полтора десятка лет. Как исповедание веры, как проповедь христианства прозвучали со сцены Большого театра на всю страну, на весь мир в дни празднования 1000–летия крещения Руси слова:

«С нами Бог, — разумейте, языцы

………………………………………

Страха же вашего не убоимся,

Ниже смутимся: Яко с нами Бог» и другие песнопения.

Старанием церковных и светских регентов и музыковедов к нам возвращаются многие древние церковные распевы. Многие композиторы пытались сохранить мелодию и стиль церковных песнопении и гармонизировать их для профессиональных хоров, но иные в течение XVIII и XIX веков вносили в них чуждые православию светские мотивы; не будучи сами молитвенниками, они не сумели в своей музыке передать дух молитвы.

Детей надо приучать прежде всего к каноническому молитвенному церковному пению. Храмы сейчас очень нуждаются в певчих, как профессиональных, так и любителях (для правого и левого клироса). Ведь очень часто, когда священник приходит в дом или оказывается на кладбище, а иногда даже на частных богослужениях в храмах, некому петь ни панихид, ни молебна. Пение в таких случаях — это общая молитва, одновременно произносимая несколькими членами Церкви, пусть даже только домашней.

Мы не отрицаем светскую музыку. Музыкальному человеку, живущему в миру, она необходима для выражения многих его чувств и настроений, но она должна быть возвышенной, расширяющей, очищающей душу, а не загрязняющей ее; так, глубоко религиозно содержание оперы Римского–Корсакова «Град Китеж» и т. д.

Закономерно появление и новых инструментов (два века назад многих шокировал рояль, сменивший старый добрый клавесин) и новых ритмов (некоторые музыковеды считают, что прежде классиков играли медленнее, чем теперь), и даже новых музыкальных рядов. Но всегда возникает вопрос: ради чего это происходит, на что воздействует, как влияет на человека? Ведь иногда даже у великих классиков под чудесным звуковым оформлением открываются весьма сомнительные образы. И классические произведения нуждаются в критической оценке с христианских позиций; некоторые из них, особенно западные, нередко несут сильный отпечаток чувственности ренессанса.

Музыкальные способности следует развивать всеми возможными способами. Полезно иметь дома записи классической и церковной музыки и периодически их прослушивать. Нам только кажется, что вне богослужения не следует слушать песнопения Евхаристического канона.

Более или менее способных к музыке детей следует учить ей «для души», для дома. Выход на сцену — удел для особо одаренных. Многие ученые, врачи и т. д. были прекрасными музыкантами–любителями. На профессиональном уровне играли на скрипке великий Эйнштейн, физик Макс Планк, прекрасно пел и играл на фортепьяно профессор–психиатр Д. Е. Мелихов [114]. Выдающийся химик–органик, профессор Петербургского университета А. П. Бородин получил всемирную известность как композитор, автор оперы «Князь Игорь».

Общий упадок духовной культуры очень явственно сказывается на рисунке и содержании пения и инструментальной музыки.

Оглушительные какофонии притупляют совесть, разум человека и отрицательно сказываются на физиологии слухового аппарата, что подтверждается как медицинскими наблюдениями над людьми, так и специально поставленными экспериментами над подопытными животными. Весь звуковой и красочный облик модной сейчас цветомузыки в дискотеках [115] направлена на разжигание самой грубой чувственности. Этому же подчинена вся ритмика движения, — страшное триединство звука, света и движений, направленное к одной цели.

Постоянная шумная, взвинчивающая музыка, — вернее, не музыка, а оглушающий, наркотически воздействующий на психику набор звуков, — нужна князю мира сего для пленения человеков (а кое–кому — и для наполнения собственных карманов), ибо когда шум и грохот захватывают человека — совесть спит. В 20–х–30–х годах у входов в церкви устанавливались громкоговорители. Это был один из видов антирелигиозной деятельности «воинствующих безбожников». Многие наши современники нуждаются в этом шуме, в какофонии звуков; они привыкли к ним, им чужда благоговейная тишина. Она страшна им, ибо вводит человека в глубину самого себя и поднимает над дольним. Их не трогает пение птиц, стрекот кузнечиков, шум соснового бора: в лес, на природу они направляются с ревущими магнитофонами и приемниками. Современная оглушающая поп–и рок–музыка не только бездуховна, но и противоестественна, о чем говорит отношение к ней животных. Любящие скрипку змеи уползают от рок–музыки. Чтобы избавиться от слонов, ночами топчущих угодья одной индийской деревни, жители поставили по краям этих угодий громкоговорители с рок–музыкой, и слоны, не выдержав ее, ушли  [116].

Названия рок–групп, исполняемых ими песен однозначно раскрывают их содержание: Black Sabbath — «Черный шабаш» — так определяют себя молодчики из всемирно известной в определенных кругах группы. В европейских языках слово шабаш обычно означает непотребный праздник ведьм и чертей. Что же поет этот «Черный шабаш?» — «Шабаш, кровавый шабаш», «Обезглавленный крест», «Черная Луна», «Врата ада», «Злой мир», «Паранойя» — это только несколько характерных для рок–группы песен. «Мы… старались греметь как можно громче», — вспоминал один из членов этой группы. Если верить книге рекордов Гиннеса, эта группа долгое время была самой громкой группой мира.

Осенью 1987 г. в Москву приезжала и давала концерты группа, называющая себя «Коррозией металла». В зале, как свидетельствует девушка–журналист — очевидец, была в основном молодежь в возрасте от 14 до 25 лет, присутствовали младшие подростки. Исполнение сопровождалось экзальтацией всего зала. Слушатели выбрасывали вверх руки, сжатые в кулак, с двумя торчащими, как рога, крайними пальцами. «Наш царь Вельзевул» — пели артисты. «Сатана!» «Сатана!» — кричал в восторге зал, поднимая над головами свои рогатые руки. Молодежь постарше, имевшая уже некоторую материальную независимость от родителей, была одета в черные кожаные и псевдокожаные куртки с множеством металлических украшений. У некоторых как поругание в одном ухе серьгой висел маленький крест.

В 1989 г. в Москве проходил международный фестиваль рок–музыки. Ежедневно в Лужниках на нем присутствовало около 70 тысяч человек. Зрители входили в экстаз, раздевались, бросали на сцену свои вещи. Одного абсолютно нагого молодого человека, не знавшего, где его белье и другая одежда, пришлось выводить с концерта, завернув в брезент. Буйства продолжались и после концертов. Этот фестиваль доставил немало забот столичной милиции.

Рок–музыка — это не просто музыкальная форма, музыкальное течение, — это определенное мироощущение и мировоззрение. Одна струя в нем смыкается с сатанизмом, другие — с некоторыми мистическими течениями Востока, третьи — с откровенной порнографией.

Иногда они прикрываются крикливой фразеологией и пытаются участвовать в актах милосердия. Создается приманка: «хоть мы и поем «Наш царь Вельзевул», но мы добрые. Идите к нам!»

Не надо говорить о безопасных формах рока, — все познается своим концом. Важно завлечь невинного мальчика и девочку маленькими шуточками, а затем втянуть их в свальный грех — и поклонение сатане. Блюдите како опасно ходите.

Вот что говорится в некоторых рок–песнях:

«Мама, посмотри на меня,

Я стою на дороге в землю обетованную,

Я иду в ад.