Директор цирка сидит за столом в своем кабинете. За окном — ясное августовское утро. Впереди — свободный день. Ни репетиций, ни обычной возни в цирке и за его стенами. Хорошо, что еще выпадают такие мирные мгновения. Тут появляется стройная, красивая, чем-то опечаленная секретарша. Увидев бледного, понуро сидящего директора, застывает на месте.

— Доброе утро, Джил. Что-нибудь случилось?

— Благодарение небу, ничего. Ты великолепна, Клаудия.

— А счастья никакого. Уж лучше бы наоборот.

Секретарша выходит, но тут же возвращается, надевая на ходу шелковый, цвета спелой вишни халат с белым воротничком.

— Что с тобой, Джил? Постарел, скучный какой-то…

— Что верно, то верно.

— Оставил бы на время цирк, отдохнул… Тебе надо забыться…

— Единственные в моей жизни спокойные и даже приятные минуты выпадают утром, когда я вхожу в цирк и убеждаюсь, что зверинец целехонек, звери здоровы, люди на своих местах — словом, все в порядке. А потом меня охватывает ужасная скука. Может, сваришь кофе?

— А обо мне ты не беспокоишься. Я, безусловно, не зверь, но и со мной может что-нибудь случиться. Как ты думаешь?

— Ну, конечно, конечно, Клаудия, — смеется директор. — Но, с моей точки зрения, у тебя огромное преимущество. Ты не импортная, за тебя не плачено валютой. Что бы с тобой ни случилось, никому за это не влетит. И заменить тебя — проще простого. А вот попробуй замени льва, тигра, слона. Влетит в копеечку..

— Смеешься надо мной?

— Ничуть. Это вы все надо мной смеетесь. Слышала, что мне вчера сказал клоун Фэнел? Спросил, какая разница между клоуном и директором. Видишь, ты тоже не знаешь. Оба заставляют народ смеяться. Только над клоуном смеются открыто, а над директором — у него за спиной.

Секретарша расхохоталась. Директор придвинул к ней ворох конвертов и просительно сказал:

— Отправь поскорее. Видеть их не могу.

— Опять пригласительные билеты?

— Опять.

— Ты какой-то бесхарактерный, Джил. Ни капли самостоятельности. Рассылаешь десятки приглашений.

— Сотни! — коротко отрезал он. — Мы живем в век услуг, и люди охотно их принимают, наивно полагая, что мир от этого становится лучше.

— Ты же клятвенно обещал сократить число приглашений, Джил?

— Без них не обойтись…

— Неубедительно. Ну да ладно…

— А ты читай. — Он протянул ей первый попавшийся конверт.

— Пэлэдеску. Бойня. Ну, не смешно ли?

— А кто снабжает мясом моих зверей? Они ведь ждать не любят. От него я получаю мясо когда и сколько нужно. Ну что, посылать ему билет?

— Ну, ему надо. А этому Драгомиру, из транспортного агентства, — читает Клаудия на другом конверте. — Ему-то зачем?

— А во время турне кто обеспечивает нас транспортом? Причем по самой низкой цене?

— А Апостолу?

— Он вместо одного раза в неделю вывозит нечистоты дважды, а то и больше. Лето же. Вонь какая…

— Абрудан из ветеринарной аптеки.

— Прикажешь не посылать?

— Нет, нет, ему надо. Пресса, радио, отдел культуры. Доносе из типографии. А этому зачем?

— Последняя премьера прошла без афиш. Бумаги не оказалось. Получит приглашение, будет бумага. Вот так!

— Дамиан с комбината тяжелого машиностроения. Ну, уж этому действительно…

— А он ремонтирует вагоны и клетки. Если б я надеялся на плановые ремонтные работы, львы давно бы рыскали по центру.

— Да, ты прав, — обескураженно заметила Клаудия, собирая конверты, — Стараешься, будто это твой собственный цирк.

— Не мой, а наш, Клаудия. Иного выхода нет.

— Я б на твоем месте никому ничего не посылала. Разве что подала бы заявление об уходе.

— А я только об этом и мечтаю — хотя бы разок уйти по собственному желанию. Да где там! Что я буду делать? Куда денусь? До пенсии-то не так уж долго осталось.

— Переходи на кафедру. Ты же профессор.

— Был. Меня лишили звания.

— Ты совсем выдохся. Тоже мне мужчина…

— А вот звери тоже выдохлись. Но покоряются, дают представления…

— Так их на то и дрессировали.

— Вот видишь, Клаудия. Кое-что соображаешь…

Раздается стук в дверь. Появляется дрессировщик Мирикэ. В руках у него картонная коробка.

— Мое почтение, товарищ директор. Целую ручки, сударыня. Простите за беспокойство.

— Никакого беспокойства. Клаудия, будь добра, подай нам кофе.

Секретарша выходит. Мирикэ робко впускается на краешек стула и поясняет:

— Я насчет тех самых денег…

— Каких денег?

— В фонд помощи семье бывшего дрессировщика львов.

Директор достает из бумажника триста лей и протягивает ему:

— За меня и за Клаудию.

— Премного благодарен, — говорит Мирикэ и показывает место в списке, где положено быть подписи дарителя.

— Слушай, Мирикэ. Семья у тебя есть? Дети, жена?

— Конечно, товарищ директор. Двое детей, жена, А что?

— День-деньской торчишь тут, в цирке. Посидел бы дома, с детишками, в семье.

— Когда надо, сижу. Но цирк — это вся моя жизнь. Профессия. Куда от нее денешься?

— Что-нибудь новенькое готовишь?

— Да. Только хотелось бы, чтобы это был сюрприз. Наконец удалось отработать смешанный номер — кошки и голуби. Нигде в мире такого не увидишь. Вы же сами требовали, чтобы мы проявили инициативу, находчивость…