– Значит, вы тоже клиент адвоката? – тихо сказал из угла коммерсант. Но его слова вызвали общее неудовольствие.

– Какое вам дело? – спросил К., а Лени сказала:

– Ты бы помолчал. – И обратилась к К.: – Значит, сначала я ему дам супу, – и стала наливать суп в тарелку. – Боюсь, как бы он сразу не заснул, после еды он всегда засыпает.

– Ничего, от моих слов с него сон слетит, – сказал К.

Ему все хотелось намекнуть, что он собирается обсудить с адвокатом что-то очень важное, хотелось, чтобы Лени сначала заинтересовалась, о чем пойдет разговор, а уж тогда попросить у нее совета. Но она только в точности выполнила его пожелание. Проходя мимо него с тарелкой, она подчеркнуто ласково взглянула на него и сказала:

– Как только он поест, я сразу доложу о тебе, чтобы ты поскорее вернулся ко мне сюда.

– Ступай, ступай! – сказал К. – Ступай!

– Будь же поласковее! – сказала она и у самой двери, держа тарелку в руках, еще раз повернулась к нему всем телом.

К. посмотрел ей вслед. Теперь он твердо решил отказать адвокату; может быть, даже лучше, что он не успел перед этим поговорить с Лени, у нее никакого кругозора нет; наверно, она стала бы его отговаривать и, возможно, удержала бы на этот раз, и снова он мучился бы от неизвестности и сомнений и все-таки через некоторое время выполнил бы свое намерение, потому что слишком упорно его вынашивал. А ведь чем раньше он решится, тем меньше вреда будет причинено. Впрочем, этот коммерсант тоже что-нибудь, наверно, может сказать.

К. обернулся, и как только коммерсант это заметил, он тут же хотел вскочить с места, но К. его удержал.

– Сидите, сидите, – сказал он и пододвинул к нему свой стул. – А вы давнишний клиент адвоката? – спросил он его.

– Да, – сказал коммерсант, – очень давнишний.

– Сколько же лет он представляет ваши интересы? – спросил К.

– Не знаю, в каком смысле вы об этом спрашиваете, – сказал коммерсант. – В моих торговых операциях – я торгую зерном – он представляет мои интересы с тех самых пор, как я принял дело, значит, уже лет двадцать, а в моем личном процессе, на который вы, вероятно, намекаете, он тоже представляет мои интересы с самого начала, то есть уже больше пяти лет. Да, гораздо больше пяти лет, – добавил он и вытащил старый бумажник. – Тут у меня все записано; если хотите, я вам назову точные даты. А запомнить наизусть трудно. Пожалуй, мой процесс длится много дольше, он начался вскоре после смерти жены, а тому уже больше пяти с половиной лет.

К. пододвинулся к нему поближе.

– Значит, адвокат берется и за обычные гражданские дела? – спросил он. Такая связь суда с правовыми нормами удивительно успокоила К.

– Ну конечно, – сказал коммерсант и шепотом добавил: – Говорят даже, что в гражданских делах он больше смыслит, чем в тех, других.

Но, как видно, Блок тут же раскаялся в своих словах; положив руку на плечо К., он попросил:

– Прошу вас, не выдавайте меня!

К. успокаивающе похлопал его по коленке и сказал:

– Что вы, разве я предатель?

– Он очень мстительный, – сказал коммерсант.

– Ну, такому верному клиенту он никогда ничего не сделает, – сказал К.

– Еще как сделает! – сказал коммерсант. – Когда он рассердится, он никакой разницы не видит, а кроме того, не настолько уж я ему верен.

– То есть как это? – спросил К.

– Не знаю, можно ли вам все доверить, – с сомнением в голосе сказал коммерсант.

– По-моему, можно, – сказал К.

– Ну что же, – сказал коммерсант, – я вам кое-что доверю. Но тогда и вы должны мне открыть какую- нибудь тайну, чтобы мы вместе держались против адвоката.

– Очень уж вы осторожны, – сказал К. – Хорошо, я вам сообщу тайну, которая вас успокоит окончательно. В чем же вы неверны адвокату?

– У меня, – робко начал коммерсант таким тоном, словно сознавался в какой-то низости, – у меня кроме него есть и еще адвокаты.

– Ну, это не такой уж проступок, – немного разочарованно сказал К.

– Здесь это считается проступком, – сказал коммерсант. Он еще никак не мог отдышаться после своего признания, хотя слова К. немного подбодрили его. – Это не разрешается. И уж ни в коем случае не разрешено наряду с постоянным адвокатом приглашать еще подпольных адвокатов. А я именно так и сделал, у меня кроме него еще пять подпольных адвокатов.

[14]

– Пять! – крикнул К. Его поразило именно количество. – Целых пять адвокатов кроме этого!

Коммерсант кивнул:

– И еще веду переговоры с шестым.

– Но зачем вам столько адвокатов? – спросил К.

– Мне они все нужны, – сказал коммерсант.

– А вы можете объяснить зачем? – спросил К.

– Охотно, – сказал коммерсант. – Ну, прежде всего, я не хочу проиграть свой процесс, это само собой понятно. Поэтому я не должен упускать ничего, что может пойти мне на пользу, и если даже в некоторых случаях надежда получить от них пользу очень невелика, все равно я и такую надежду упускать не должен. Потому-то я и растратил на процесс все, что у меня было. Например, я вынул весь капитал из моего предприятия: раньше контора моей фирмы занимала почти целый этаж, а теперь осталась только каморка во флигеле, где я работаю с одним только рассыльным. Мои дела приняли такой оборот не только потому, что я истратил все деньги, но я и все силы истратил. Когда хочешь вести процесс, ни на что другое времени не остается.

– Значит, вы сами действуете и в суде? – спросил К. – Об этом я особенно хотел бы узнать подробнее.

– Тут я вам почти ничего сообщить не могу, – сказал коммерсант. – Сначала я было попробовал сам этим заняться, но потом бросил. Слишком утомительно, а результатов почти никаких. Действовать там самому, самому вести переговоры – нет, мне это оказалось совершенно не под силу. Даже просто сидеть и ждать – страшное напряжение. Сами знаете, какой в этих канцеляриях тяжелый воздух.

– Откуда вам известно, что я там был? – спросил К.

– Да я сидел в приемной, когда вы проходили.

– Какое совпадение! – воскликнул К. Его настолько это поразило, что он совсем забыл, каким нелепым ему показался коммерсант сначала.

– Значит, вы меня видели! Вы были в приемной, когда я проходил! Да, один раз я там проходил.

– Не такое уж это совпадение, – сказал коммерсант, – я туда хожу почти каждый день.

– Наверно, и мне придется бывать почаще, – сказал К. – Только вряд ли меня примут с таким почетом, как в тот раз. Все передо мной встали – наверно, решили, что я судья.

– Нет, – сказал коммерсант, – мы приветствовали служителя суда. Мы уже знали, что вы обвиняемый. Такие сведения распространяются моментально.

– Значит, вы все знали, – сказал К. – Но тогда вам, может быть, показалось, что я вел себя слишком высокомерно? Был об этом разговор?

– Нет, – сказал коммерсант, – напротив. Впрочем, все это глупости.

– Как это глупости? – переспросил К.

– Ну зачем вы меня выспрашиваете? – раздраженно сказал коммерсант. – Людей этих вы, по- видимому, не знаете и можете все неправильно истолковать. Примите только во внимание, что при данных обстоятельствах в разговорах всплывают такие вещи, которых разумом никак не понять. Человек устает,