План уничтожения врага на плацдарме у местечка Копысь был разработан и штабом 20-й армии, для чего привлекались 316-й стрелковый полк (18-й сд) и 1-я мотострелковая дивизия, сосредоточившаяся западнее Кущевки и Пугляи. Удар планировалось нанести тоже в 4.00 12 июля. Координировать действия частей был направлен заместитель начальника штаба 20-й армии полковник И. Т. Рясик.
Но ожидать значительного успеха от действий 1-й мотострелковой дивизии, которая только в ночь на 12 июля переправилась через Днепр, было нельзя. К этому времени в ее составе остались только два мотострелковых и приданный 115-й танковый полки, разведывательный, саперный и батальон связи[302] (артиллерийский и 12-й танковый полки уже находились на переформировании).
Но обстановка на фронте требовала введения в бой всех имевшихся под рукой у командования резервов.
Одновременно генерал Курочкин приказал командирам 69-го стрелкового корпуса и 73-й стрелковой дивизии удерживать занимаемые рубежи обороны и немедленно ликвидировать все попытки противника вклиниться в их передние край, организовав взаимодействие со 153-й и 18-й стрелковыми дивизиями[303].
Но и здесь обстановка значительно ухудшилась, так как части 12-й и 7-й танковых дивизий вермахта прорвались севернее Орши и перерезали дорогу Орша — Витебск, выходя на правый фланг обороны соединений 20-й армии.
В трудное положение попала 153-я стрелковая дивизия, которая после отхода от Гнездилович на Лучесу не успела закончить инженерное оборудование нового рубежа. Наступавшие мотомеханизированные части противника обтекли ее оборону, заставив дивизию драться в полном окружении, без связи с соседями и штабом своей армии.
А в это время 2-й стрелковый корпус (остатки 100, 155 и 161-й сд) по приказу командарма-20 отводился в район Горки на переформирование. В 21 час 11 июля его части выступили по маршруту Лещи, Аниковичи, Осиповичи, Орловщина, Любиж, Тимоховка, Сахаровка, не зная, что мотомеханизированные части противника уже прорвались в направлении Горки и Чаусы и им вновь предстояли бои в окружении.
Осложнилась обстановка и для группировки войск 19-й армии, сражавшейся под Витебском. Утром по подразделениям 162-й стрелковой дивизии (командир — полковник Н. Ф. Колкунов), захватившим Улановичи, начала наносить удары вражеская авиация, заставив их остановиться, а затем начать отход. До вечера прикрывал велижское направление 501-й стрелковый полк, сражавшийся без поддержки артиллерии, но долго противостоять превосходящему по силе противнику он не смог.
В тяжелое положение попала 134-я стрелковая дивизия[304] (командир — комбриг В. К. Базаров), которая в момент переправы на северный берег Западной Двины была атакована подвижными частями гитлеровцев при поддержке авиации. В результате короткого и неорганизованного боя часть дивизии, оставшаяся на южном берегу, была рассеяна, а другая часть отошла к Демидову и Духовщине.
Штабы 162-й и 134-й стрелковых дивизий выдвинулись на северный берег Западной Двины и, потеряв управление своими войсками, проселочными дорогами двинулись в район Вязьмы.
Под удар противника попал и штаб 25-го стрелкового корпуса (командир — генерал-майор С. М. Чистохвалов), остатки которого отошли в неизвестном для командования 19-й армии и фронта направлении[305]. Попытки связаться с ним по радиостанции не удались (как стало известно позднее, она была разбита разрывом снаряда).
Сам командир корпуса пропал без вести 16 июля 1941 года в районе деревни Рибшево.
Части XXXIX моторизованного корпуса противника, полностью захватив Витебск, начали продвигаться в двух направлениях: через Велиж в направлении Духовщина, Ярцево, обходя Смоленск с севера; частью сил — через Лиозно в направлении Рудня. Вот и сказалось то обстоятельство, что командование Западного фронта, сильно укрепив оборону перешейка между Западной Двиной и Днепром, упустило возможность прорыва к Витебску по северному берегу Западной Двины, что и произошло. Вот и приходилось теперь не успевшей полностью сосредоточиться 19-й армии пожинать плоды этого упущения.
Но и в этом случае причина прорыва обороны войск армии генерала Конева заключалась не в отсутствии войск, а в плохой организации их боевых действий. Начальник штаба 19-й армии генерал-майор П. Н. Рубцов отмечал в своем докладе руководству Западного фронта[306] :
«Войска 25-го стрелкового корпуса были отмобилизованы к моменту выступления в поход. Войска 34 -го стрелкового корпуса находились лишь в состоянии усиленной боевой готовности. Дивизии были доведены лишь до состава 12 000, но не отмобилизованы. На походе дивизии 12-тысячного состава испытывали огромные трудности из-за отсутствия Транспорта и были неманевроспособны. Они не могли поднять положенного им количества боеприпасов, не могли возить минометы и т. д. Артиллерия подошла поздно по той причине, что в район Киева она подошла первым эшелоном и первой заняла огневые позиции в районах будущего расположения войск. По этой причине артиллерия оказалась в хвосте при погрузке, так как районы ее огневых позиций находились в большом удалении от станций…
Войска армии дрались частями, группами, без артиллерийского оснащения. Дрались неплохо, но быстро истощались в бою, не имея резервов. Бой под Витебском, под Улановичи, бои под Смоленском показали, что войска смело идут в бой, дерутся и уничтожают танки, атакуют штыком пехоту, одерживают первоначальный успех, но не имеют сил для развития и даже закрепления достигнутого успеха — это одна сторона. Вторая — отсутствие тылов не позволяет питать бой огнеприпасами. Бой прожорлив, огнеприпасы истощаются быстро, особенно в том случае, когда к началу боя их имеется менее положенного. А отдельные полки вступили в бой, не имея при себе положенного боекомплекта… горючего. Потому боеприпасы истратились быстро, что парализовало наступательный порыв. Затруднение с горючим и боеприпасами — постоянное явление.
Воздействие авиации противника на боеспособность войск очень велико. Одно появление авиации буквально парализует боеспособность войск. С появлением авиации войска перестают драться и не остаются на месте, а разбегаются в поисках укрытия, оставляют поле боя. Противник, пользуясь этим, продвигается вперед… Войска не умеют бороться с авиацией противника, не умеют вести себя под ударами авиации. Войска не отдают себе отчета в том, что потери от авиации при умелом поведении войск незначительны, минимальны… Вводимые по частям с похода части 134-й и 162-й стрелковых дивизий были не столько разбиты, сколько рассеяны авиацией и мотомехчастями противника в течение 10–13.7. Та же участь постигла 127-ю стрелковую дивизию 25-го стрелкового корпуса, 38, 129 и 158-ю стрелковые дивизии 34-го стрелкового корпуса…
Войска исключительно плохо владеют радиосредствами, управление по радио с помощью шифра — мука, а радиосигналами пользоваться не умеют. Лишь в самое последнее время, когда все убедились, что радио — основное техническое средство в бою, начинают появляться известные признаки радиокультуры. Кроме того, я заметил, что корпуса и 34-й, и 25-й к радио прибегают очень неохотно из-за того, что немцы будто бы очень быстро засекают рации и обрушиваются на районы расположения раций авиацией. Практика работы штарма и корпусов это не подтвердила… Частая и необоснованная смена командных пунктов без разрешения высших инстанции и без извещения ее о перемене КП… Штабы дивизий, корпусов располагаются все же очень далеко от войск. Поэтому штабы стрелковых дивизий и корпусов не имеют непосредственных данных о положении войск, дерущихся на фронте. Эти данные доходят до них через вторые и третьи руки, теряют свежесть и правдивость, вследствие чего затрудняется быстрое вмешательство высших инстанций в ход боя.
Желание как можно быстрее выполнить поставленную задачу часто затемняет здравый смысл и войскам ставятся явно непосильные задачи… управление осуществляется очень нервно, рывками. Я это объясняю тем, что такой командной инстанции, как штарм-19, приходилось действовать вслепую. Отсутствие авиации и наземных средств разведки исключало возможность своевременного добывания данных о противнике, а следовательно, и осуществление заблаговременных боевых мероприятий на основе
