шею»[21].
Руководство СССР и армии в июне 1941 года уже было твердо уверено в том, что Вооруженные Силы страны смогут отразить удар войск вермахта и перейти в победоносное наступление. Считалось, что даже при неблагоприятном исходе боев на границе Красная Армия сумеет остановить дальнейшее продвижение войск противника в глубь своей территории. И у этого утверждения были достаточные основания.
В первом эшелоне армий прикрытия (расположенных на расстоянии до 50 км от границы) находилось 56 стрелковых и кавалерийских дивизий, две отдельные стрелковые бригады; во втором (на удалении 50– 100 км от границы) — 52 дивизии; еще 62 дивизии находились в резерве командования округов, располагаясь в 100–400 км от границы. Всего 170 дивизий западных округов должны были в случае возникновения боевых действий сдержать натиск войск фашистской Германии до подхода основных сил Красной Армии и обеспечить проведение отмобилизования в стране.
Дислокация войск приграничных округов имела глубоко эшелонированный характер, в котором, как считало командование РККА, и «увязнут» ударные группировки врага. Вот тогда и перейдут в решительное наступление сосредоточенные в Белостокском и Львовском выступах ударные группировки и подошедшие стратегические резервы войск Красной Армии. Вот здесь и понадобится неизрасходованный ресурс новых танков и бронемашин, чтобы без остановки дойти до Берлина.
И когда основная масса войск второго стратегического эшелона, перебрасываемая из глубины территории страны, начала занимать предназначенные им районы сосредоточения, последовал приказ об отводе приграничных войск от границы. Немецкому руководству как бы демонстрировали, что СССР не готовится к войне и удар войск вермахта будет действительно неожиданным для Красной Армии.
Да, на некоторых участках советско-германской границы войска Красной Армии в начале июня 1941 года располагались на своих оборонительных позициях. Как вспоминал участник Великой Отечественной войны А. К. Ужинский, «…в Гродненском укрепленном районе, куда я с некоторым запозданием из-за болезни приехал 17 июня, еще шло строительство, сновали сотни машин, подвозя бетон, а в окопах между дотами уже расположились в полной боевой готовности стрелковые подразделения, пулеметы и врытые в землю танки… через день войска, занимавшие позиции, были отведены в тыл»[22].
Командование вермахта очень внимательно отслеживало положение на границе. Даже в ночь на 22 июня 1941 года все руководство группы армий «Центр» побывало на переднем крае, убедившись, что на противоположной стороне все спокойно и не видно никаких военных приготовлений. Генерал вермахта Гудериан отмечал: «Тщательное наблюдение за русскими убеждало меня в том, что они ничего не подозревают о наших намерениях. Во дворе крепости Бреста, который просматривался с наших наблюдательных пунктов, под звуки оркестра они проводили развод караулов. Береговые укрепления вдоль Западного Буга не были заняты русскими войсками»[23].
Советским правительством все было тонко продумано и рассчитано, а чтобы не насторожить руководство Германии и подтолкнуть его к активным боевым действиям против СССР, войска Красной Армии заранее и не приводились в боевую готовность, проявляя мнимую беспечность. Сталин, советское правительство и высшее руководство Красной Армии и ожидали нападения фашистской Германии, чтобы в глазах мирового сообщества выглядеть не агрессором, а страной, подвергнувшейся нападению.
И первым такую версию выдвинул Адмирал флота Советского Союза Н. Г. Кузнецов. Прибыв после начала боевых действий в Кремль за получением указаний, он удивился царившей в нем безмятежности: «В Кремле было так же спокойно, как в обычный выходной день. Видимо, происходит какое-нибудь совещание и где-нибудь в другом месте. Но что совещаться, когда война налицо, и если ее не ожидали (выделено мной. —
Подтверждением этому служит и тот факт, что в архивах не обнаружено ни одной докладной записки руководства Красной Армии с просьбой о приведении войск в боевую готовность. Впоследствии Маршал Советского Союза Г. К. Жуков объяснял это тем, что они с наркомом докладывали об этом Сталину устно. Но, извините меня, такие доклады устно не делаются, а приводятся аргументированные данные о соотношении сил на границе, на основании которых и принимаются действенные меры.
Если бы руководство страны заранее привело войска Красной Армии в боевую готовность, посмело ли тогда правительство фашистской Германии нанести удар по ощетинившейся тысячами стволов армии, по приведенным в готовность тысячам танков и самолетов?
Но нужно ли это было Сталину и руководству Красной Армии? Маховик войны был уже запущен, и остановить его не пыталась ни одна из противостоящих сторон. Да и что там потеря десятка своих дивизий при «внезапном нападении» для могучего Советского Союза? Зато будет прекрасный повод перейти границу и стальным катком освободителями пройтись по всей Европе. А чтобы наши части шли беспрепятственно на запад, вот и не минировались участки предполья, не ставились инженерные заграждения, не были взорваны пограничные мосты, у границы складировались запасы боеприпасов, топлива, продовольствия, размещались аэродромы.
Но об этом задуманном плане знало ограниченное количество людей в самом ближайшем окружении Сталина. Подтверждением этому служит тот факт, что после катастрофического разгрома войск Красной Армии в приграничном сражении не слетели головы ни у Маршала Советского Союза Тимошенко, ни у генерала армии Жукова, они остались на своих местах. Да и направление 22 июня 1941 года (хотя это распределение состоялось еще накануне) в войска приграничных округов представителей высшего командного состава РККА свидетельствует о том, что весь ход операций Красной Армии был уже заранее спланирован (наступательный) и их функция заключалась в том, чтобы претворить в жизнь задуманные решения. Если бы нападение войск вермахта было неожиданным для руководства СССР, то присутствие начальника Генерального штаба и других руководителей армии при выработке решений для отражения удара было просто необходимо в Москве.
Негативную роль на ходе начавшихся вскоре боевых действий сыграло и то обстоятельство, что основные силы Красной Армии были сосредоточены на юго-западном направлении, откуда планировалось нанести ответный удар по Германии, отрезав ее от своих союзников и нефтеносных районов Румынии. Но с началом войны все пошло не так, как задумывалось руководством страны, и войска 16-й и 19-й армий, уже сосредоточенные на территории Украины для нанесения главного удара, пришлось срочно перебрасывать на западное направление.
Нельзя однозначно подходить и к оценке состояния Рабоче-Крестьянской Красной Армии накануне войны. С одной стороны, в ее составе имелось огромное количество соединений, проводились большие организационно-штатные изменения, осуществлялось техническое перевооружение войск на новую боевую технику.
С другой — наблюдалось значительное отставание в уровне боевой подготовки войск (особенно переучивающихся на новую технику), слабая оперативная подготовка штабов и руководящего состава армии. К началу боевых действий не удалось полностью завершить и мероприятия по сосредоточению и развертыванию войск западных округов, предусмотренные планом обороны страны.
Все проводимые в этих округах мероприятия не приносили заметных результатов в повышении боеготовности их войск, так как соединениям и частям запрещалось до начала боевых действий занимать подготовленные рубежи обороны на границе. В распоряжении командования западных округов было вполне достаточно сил, чтобы противостоять агрессии, но указание Генерального штаба Красной Армии от 11 июня 1941 года — «Полосу предполья, без особого на то распоряжения, полевыми войсками и уровскими частями не занимать»[25], — не позволило создать устойчивую оборону приграничными соединениями.
Командование военных округов и флотов, непосредственно наблюдая сосредоточение вражеских сил на границе, неоднократно пыталось заручиться поддержкой некоторых проводимых мероприятий по повышению боевой готовности своих войск и кораблей, но непременно получало указание из Москвы: «Не поддавайтесь на провокации!» Да и разве мог быть другой ответ, когда все политическое и высшее военное руководство страны ждало нападения Германии. Все запреты шли сверху, от наркома обороны и Генерального штаба РККА, поэтому и катился этот вал до войск со словами «Запрещаем, до особых
