него было очень выразительное, умное лицо, сразу обращавшее на себя внимание. Особенно замечательны были его, казалось, проницавшие собеседника насквозь темно-карие глаза, смотревшие то сурово из-под чрезвычайно густых бровей и длинных ресниц, то с иронической насмешкой».
Знакомство с революционерами — Александром Михайловым, Сергеем Кравчинским, Софьей Перовской, Степаном Халтуриным, Петром Моисеенко имело большое значение для интеллектуального развития Георгия Плеханова. Это в большинстве своем были люди исключительные. Им свойственны самоотверженность, душевная чистота и чуткость, преданность товарищам, благородство помыслов. Ради светлой идеи освобождения своего народа от царской тирании они готовы были пожертвовать всем, вплоть до жизни. Под их влиянием Плеханов уже с этого, 1875 года включился в революционную деятельность народников, храня нелегальную литературу и выполняя различные поручения.
Георгий еще продолжал учиться — ходить на лекции и практические занятия, отлично сдавать экзамены, но в его сознании шла интенсивная работа: осмысление настоящего и будущего.
Среди новых друзей Плеханова не было единодушия. Большинство из них принадлежали к бакунинскому течению народничества, но были среди них и сторонники Петра Лаврова («лавристы»). Между ними шли горячие споры о том, как должно развиваться дальше революционное движение в России.
Теоретические взгляды бакунистов представляли собой смесь самых разных идей. Они с одинаковой яростью критиковали буржуазные порядки и взгляды, призывая к разрушению капиталистических отношений на Западе, и нападали с анархистских позиций на социалистические теории марксистов. Главный враг человечества, считал М. А. Бакунин, — это государство, и революционер обязан бороться за социальную революцию, отвергая политическую борьбу, презирая любую «политику». Бакунисты в России, однако, принимали не все идеи Бакунина, считая необходимым готовиться к всеобщему крестьянскому бунту, который, по их мнению, должен произойти в России в ближайшее время, и направить ее на путь социализма.
Идеолог другого направления в русском народничества П. Л. Лавров был хорошо знаком с Марксом, Энгельсом, с их идеями, некоторые из которых повлияли и на его взгляды, но все же он оставался на позициях утопического крестьянского социализма и идеалистического понимания истории, что отдаляло его от пролетарского революционного движения, от марксизма. «Лавристы» полагали, что ведущая сила развития общества — это интеллигентная личность. Поэтому, для того чтобы отдать свой долг народу, интеллигенция обязана искупить свою вину борьбой с народными угнетателями, с самодержавием. «Лавристы» считали необходимым готовить революцию путем социалистической пропаганды среди крестьян. Вопрос о сроках и методах подготовки революции разделял сторонников этих основных направлений революционного народничества 70-х годов XIX века. Неудачи «хождения в народ», которое было предпринято народниками в 70-х годах, обострили разногласия между этими течениями. Споры на студенческих вечеринках доходили чуть не до рукопашной. Стороны апеллировали к одним и тем же авторитетам, но по-своему истолковывали их положения. Часто в этих спорах упоминалось имя немецкого ученого и революционера Карла Маркса.
Георгий Плеханов решил познакомиться с работами Карла Маркса и его соратника Фридриха Энгельса. Он пошел в Императорскую публичную библиотеку, в которую записался вскоре после поступления в Горный институт. Он любил заниматься в просторном читальном зале, куда пускали студенческую молодежь. Народа в библиотеке, как правило, было немного, и он один занимал целый стол. Дежурные библиотекари уже знали Плеханова как постоянного читателя и с готовностью помогали ему. И в этот раз библиотекарь принес Георгию несколько толстых книг. Это были «Капитал» К. Маркса и сочинения Ф. Энгельса. Но эти книги были на немецком языке, который Георгий знал тогда недостаточно, чтобы прочесть такие сложные произведения. Разочарованный, он ушел из библиотеки.
Своими огорчениями Плеханов поделился с товарищами. Кто-то предложил познакомить его с Иваном Федоровичем Фесенко, большим знатоком истории экономических учений. Иван Федорович был на десять лет старше Георгия и казался ему чуть ли не пожилым человеком. Несмотря на это, между ними установились тесные дружеские отношения. Вскоре образовался кружок из нескольких человек, где Фесенко регулярно читал лекции по политической экономии. Большая часть этих лекций была посвящена разбору первого тома «Капитала».
Он был переведен Н. Д. Даниельсоном и Г. А. Лопатиным и издан в 1872 году в Петербурге. Фесенко имел один экземпляр книги. Конечно, и в Публичной библиотеке было это издание, но оно не выдавалось студентам.
Подробное изучение «Капитала» Маркса под руководством такого опытного человека, как И. Ф. Фесенко, уже в то время позволило молодому Плеханову овладеть основами экономической теории марксизма.
Через 30 лет Плеханов вспоминал: «В народнический период моего развития я, как и все наши народники, находился под сильным влиянием сочинений Бакунина, из которых я и вынес великое уважение к материалистическому объяснению истории. Я уже тогда был твердо убежден в том, что именно историческая теория Маркса должна дать нам ключ к пониманию тех задач, которые мы должны решить в своей практической деятельности… Это уже несомненный марксизм. Но этот марксизм достиг до моего сознания, пройдя сначала призму бакунинского учения, и потому он приводил меня к несостоятельным утопическим выводам».
1876 год был очень важным для Плеханова. В начале года в его комнате устроили нелегальное собрание, на которое пришла большая группа рабочих-пропагандистов. У него уже был один знакомый рабочий — Митрофанов, человек начитанный, мысли и настроения которого были такими же, как и у друзей Плеханова из интеллигенции — народников. Но Георгий думал, что Митрофанов — исключение. Он очень волновался перед встречей с рабочими. Но все оказалось гораздо проще и интереснее, чем он предполагал.
Рабочие и студенты входили в комнату поодиночке. Когда все собрались, то с горячностью начали обсуждать программу занятий в революционных кружках. Рабочие хотели, чтобы в революционных кружках наряду с пропагандой революционных идей шло преподавание общеобразовательных предметов.
Позднее Плеханов писал об этом вечере: «Впечатление, произведенное ими (рабочими- революционерами. — Авт.) на меня, было потрясающе. Я видел и помнил только то, что все эти люди, самым несомненным образом принадлежавшие к «народу», были сравнительно очень развитыми людьми, с которыми я мог говорить так же просто и, следовательно, так же искренне, как со своими знакомыми- студентами».
Прощаясь, многие рабочие пригласили Плеханова в гости. Он рад был поближе узнать их жизнь.
Вскоре Георгию поручили руководить кружком рабочих. Он долго готовился к занятиям, со слушателями сразу же установились дружеские отношения. Беседы с рабочими много давали и самому руководителю.
В жизнь Плеханова в этот же год пришла и любовь. На одной студенческой вечеринке, собранной для встречи с бежавшим из тюрьмы товарищем, Георгий познакомился с двумя курсистками — Наталией Александровной Смирновой и Теофилией Васильевной Полляк. Они были немного старше Плеханова и уже несколько лет оказывали помощь революционерам. Наталия Александровна очень понравилась юноше. Однажды, встретив Теофилию Васильевну, Плеханов решил поделиться с ней своими мыслями.
Теофилия Полляк была известна своей исключительной добротой. Стоило кому-либо из ее многочисленных приятельниц попасть в беду, как она бросала все свои дела и старалась, как могла, помочь подруге. Она пользовалась непререкаемым авторитетом среди слушательниц женских курсов при Медико- хирургической академии. Плеханов и сам немного побаивался ее черных проницательных глаз, но объясниться с Теофилией ему было все же легче, чем с самой Наталией Александровной.
— Теофилия Васильевна, я обращаюсь к вам за советом. Вы, наверно, заметили мое чувство к Наталии Александровне? Я понимаю, что я еще молод, не обеспечен, да и не знаю, как сложится мое будущее, но я ее люблю и хотел бы знать ваше мнение — могу ли я рассчитывать на взаимность? Я знаю, что Наташа любила…
Теофилия не сразу ответила, она о чем-то глубоко задумалась. Он уже отчаялся услышать ее ответ.
