– Зачем пожаловала?

 – Диана Несторовна, мне очень нужна работа.

 – Так. Ну, а я здесь при чём?

 М-да, многообещающее начало. Похоже, мне здесь ловить нечего. Почему она ко мне так переменилась? Ведь ещё недавно она была готова носить меня на руках, называла «лапушкой» и «золотцем», а сейчас её взгляд обдаёт меня холодом, в голосе – льдистый перезвон. Может быть, из-за Альбины?

 – Ну... Может быть... вы могли бы меня взять, – лепечу я, хотя под этим суровым взглядом моя надежда на трудоустройство тает, как мороженое в микроволновке. – Кем угодно, я на всё согласна. Продавцом, уборщицей, подсобной рабочей... Мне правда нужна работа.

 Диана Несторовна вытряхивает из пачки сигарету, закуривает. Её брови неприветливо сведены.

 – Ну, а почему именно я должна тебя взять? Что, больше нигде нет подходящих вакансий?

 Как ответить на этот вопрос? Я и сама толком не знаю, почему ноги привели меня к ней, – скорее, даже не ноги, а сердце. Но ответ: «Меня привело к вам сердце» – не самый уместный при устройстве на работу, и я растерянно молчу.

 – Дорогуша, у меня много дел, а времени мало, – нетерпеливо говорит Диана Несторовна. – Если ты думаешь, что я умею читать мысли, то ошибаешься.

 Обескураженная и расстроенная её холодным приёмом, я теряю остатки надежды. Больше всего мне сейчас хочется разреветься, но я изо всех сил сдерживаюсь: это будет уж совсем нелепо. Взять и выложить ей подробности ситуации с моим отцом мне не позволяет гордость, и я ограничиваюсь только тем, что говорю:

 – У меня сейчас трудные обстоятельства. Мне нужна работа.

 Диана Несторовна, стряхнув пепел в затейливую пепельницу с фигуркой орла, говорит:

 – Я не спрашиваю, почему тебе нужна работа. Я спрашиваю, почему ты пришла именно ко мне?

 Во мне распрямляется какая-то горячая пружина. Вот возьму и выпалю ей правду, повернусь и уйду.

 – Потому что вы мне очень нравитесь, Диана Несторовна. Рядом с вами я чувствую себя в безопасности, как за каменной стеной. Якушев... Он губит моего отца, а я ничего не могу сделать, чтобы его спасти. Его уволили, у нас нет денег, и поэтому мне срочно нужна работа. Я осталась совсем одна, один на один со всем этим... Я пришла к вам, потому что подумала, что вы можете протянуть мне руку... Наверно, я в вас ошиблась. Извините, что отняла у вас время.

 Спотыкаясь на своих высоких каблуках, я бреду к выходу, ничего не видя перед собой от слёз. Насмешливое солнце в небе слепит меня, мои каблуки цокают по пыльному асфальту. Визг тормозов, удар – и меня как будто выключили.

 Я не поняла, что случилось. Открыв глаза, я смутно вижу какой-то потолок и чувствую вкус крови на губах. Под моим затылком – чьи-то колени, на моём лбу – прохладная ладонь. Надо мной склоняется испуганный молодой человек в светлой рубашке с короткими рукавами, светловолосый, коротко стриженый, и я слышу голос Дианы Несторовны:

 – Настенька, ты меня слышишь? Как ты, лапушка? У тебя что-нибудь болит?

 У меня такое ощущение, будто мозги в моём черепе перевернули вверх дном. Непонятно, где у меня руки, а где ноги: я как будто разобрана по частям. Голос Дианы Несторовны властно командует:

 – Костя, «скорую»!

 Испуганный молодой человек достаёт мобильный и вызывает. К моему носу прижимается окровавленный платочек. Резко пахнет нашатырём, а я почему-то беспокоюсь, не сломаны ли мои каблуки. Голос Дианы Несторовны вздыхает:

 – Ох, Настя, Настя...

 Пока ждём «скорую», она обрушивается на молодого человека:

 – Куда ты смотрел? Как мог ты её не заметить?

 Тот оправдывается:

 – Да она внезапно выскочила, я не успел среагировать...

 – Не успел он! – бушует Диана Несторовна. – Не успел – вот тебе и результат! Если с ней что-то серьёзное, понесёшь ответственность. Да, да, мой голубчик, и уголовную тоже!

 Молодой человек при словах «уголовная ответственность» становится ещё более испуганным, вжимает голову в плечи и становится похожим на угловатого подростка. Мне хочется его успокоить, и я говорю, еле ворочая языком:

 – Да всё нормально...

 – Так, золотце, а ты лежи и молчи, – говорит мне Диана Несторовна строго. – Нормально или нет, выяснит доктор.

 Я снова нахожусь в кабинете и лежу на кожаном диванчике у стены, моя голова покоится на коленях у Дианы Несторовны, а молодой человек в светлой рубашке нервно расхаживает туда-сюда. Бежевые брюки с идеальными стрелками сидят на нём хорошо. Ничего у него попка, отмечаю я про себя.

 Оказывается, я сказала это вслух: Диана Несторовна смеётся, а Костя (так зовут молодого человека) смущённо двигает бровями.

 – Ну, значит, жить будет, если думает о твоей заднице, – говорит Диана Несторовна со смехом.

 Дверь кабинета открывается.

 – Вот сюда.

 – Так, кто здесь пострадавшая? – Деловитый, спокойный мужской голос. – Ага, вижу. На что жалуетесь? Падение с высоты собственного роста?

 – Наезд машиной, – говорит Диана Несторовна.

 Врачам-мужчинам я почему-то доверяю больше, чем врачам-женщинам. Этот врач, ещё не старый, но уже с обильной проседью в тёмных коротких волосах, сразу вызывает у меня доверие: он совсем не похож на Якушева, и сразу видно, что он настоящий врач. Меня усаживают, и от этого кабинет плывёт вокруг меня. Меня щупают сильные, твёрдые руки. Нет, мне нигде не больно, только сильно кружится голова и подташнивает.

 – Никаких повреждений, только лёгкое сотрясение.

 Диана Несторовна озабоченно спрашивает:

 – А кровь из носа почему?

 – Лопнул сосудик, только и всего. Если сосудистая стенка слабая, даже небольшого удара может быть достаточно. Сейчас покой, на голову – мешок со льдом или мокрое полотенце. Сейчас сделаем успокоительный укольчик, и надо бы поспать. При головной боли – любое обезболивающее. Можно сказать, отделалась лёгким испугом.

 Мои каблуки целы и по-прежнему у меня на ногах. Диана Несторовна говорит Косте:

 – Ну, твоё счастье, что ты её не покалечил. Сейчас остаёшься за меня, а я вернусь через час – полтора.

 Я растекаюсь по сиденью джипа, меня мутит, особенно когда закрываю глаза. Мы мчимся по залитым солнцем улицам.

 – Значит, опять Якушев?

 – Я не знаю, Диана Несторовна... Он не появляется, но я уверена, он к этому причастен...

 – Что с твоим отцом?

 – Пьёт и не может остановиться... Из-за этого его и уволили.

 – Денег совсем нет?

 – Совсем...

 Через пятнадцать минут я лежу на своей кровати с мокрым полотенцем на голове, а Диана Несторовна сидит возле меня в моём кресле, сцепив замком пальцы.

 – Ну, как ты, голубка? Головка болит?

 – Не очень... Только кружится.

 Её тёплая рука ложится на мою, взгляд строгий и серьёзный.

 – Зачем Альку бросила? Она сама не своя, захандрила. Страдает по тебе и переживает, как ты там...