Она остановилась как вкопанная и с иронией произнесла, стараясь скрыть охвативший ее ужас:

— У вас, конечно, нет машины, на которой можно подъехать?

Уэйд закрепил подпругу седла и отошел в сторону. Буланая лошадь предназначалась, по-видимому, Линде, поскольку была поменьше, чем вороной гигант устрашающего вида.

— Неужто вы станете меня уверять, что, прожив всю жизнь в Техасе, никогда не сидели на лошади?

— Большинство жителей Техаса никогда не ездили верхом, — с отчаянием выдохнула она.

— Ну, это не коренные техасцы.

— И коренные тоже. — Она понимала, что он ее поддразнивает, но не возражать не могла.

— Но вы же не боитесь?

Ли редко снисходила до того, чтобы отвечать на насмешки, и еще реже ее интересовало, что думают о ней как о женщине. Разумеется, совсем иное дело — мнение о ней как о профессионале, от этого ведь зависело, подпишут с ней договор или нет. Но она сразу поняла: мнение Уэйда, как ни странно, ей далеко не безразлично. И свадьба здесь даже ни при чем. Ей хочется нравиться Уэйду, а не только внушать уважение своими деловыми качествами.

— Нет, я не боюсь.

Уэйд поднял одну бровь. И она продолжила:

— Я просто в ужасе.

Он поднял вторую бровь, всем своим видом выражая, однако, полное сочувствие.

— И все же я попытаюсь, — продолжала Ли, глубоко вздохнув, — если вы проявите терпение.

Помимо всего прочего, подумала она, это может оказаться важным козырем в переговорах по поводу фрака.

— Идет. — Он секунду-другую смотрел на нее, а затем сказал: — Постойте здесь. Я скоро вернусь.

Оставшись одна, Ли с тревогой взглянула на лошадь.

Вороной бил копытами и хрипел; Ли с бьющимся сердцем отскочила подальше от него. Она ничего не знает о лошадях, а ее приставили к ним, как няньку к детям. Что делать, если одна из них вздумает убежать?

Уэйд вернулся и протянул ей красивую ковбойскую шляпу.

— Спасибо, Уэйд, — вздохнула она с облегчением. — Вы то пугаете меня до полусмерти, то хотите принарядить.

Уэйд улыбнулся и нахлобучил шляпу ей на голову.

— Это шляпа Майры Джо. Размер, по-моему, должен подойти.

Шляпа была чуть маловата, но в пределах терпимости. Ли решила не перечить Уэйду, мысленно посылая богам факс с просьбой засчитать ей за это очки.

Уэйд подвел Ли к лошадям, и, оказавшись рядом с вороным чудовищем по кличке Гром, она едва не лишилась чувств. Маленькую кобылу звали Темпера, она вытянула морду навстречу Ли, и та перепугалась, чрезвычайно насмешив этим Уэйда.

— Да она просто хочет, чтобы вы подули ей в ноздри.

— Шутите?

— Вовсе нет. Смотрите.

Ли с замиранием сердца смотрела, как лошадь явно радуется этому проявлению внимания со стороны хозяина. Уэйд уговорил Линду тоже подуть, но, наблюдая за ее тщетными усилиями, не удержался от смеха.

— Да разве вы дуете! Это даже на чих не похоже. Лошадь весит в семь раз больше вас. Соберитесь с силами и дуньте что есть мочи.

Ли дунула, лошадь удовлетворенно фыркнула в ответ, и Ли немного осмелела.

Наконец Уэйд в нескольких словах объяснил ей, как сесть на Темперу, и с его помощью это удалось довольно легко. Сердце ёкнуло в груди, и она покраснела, когда лицо Уэйда, вставлявшего ее ступни в стремена, оказалось совсем рядом с ее бедрами.

С завистью смотрела она на то, как Уэйд вскочил на мускулистую спину Грома. Его легкость и грация говорили о том, что он проделывал это тысячи раз, что для него ездить верхом так же естественно, как дышать воздухом. Хоть она сама не владела этим искусством, но, будучи «коренной техаской», безошибочно узнавала подлинного наездника.

С Уэйдом, сидящим в седле непринужденно, даже небрежно, Гром уже не казался столь устрашающим. И Линда подумала: так вот она, тайна очарования ковбоев, которые разбили не одно женское сердце!

Уэйд тронулся с места, и тут ей стало не до умозаключений — она целиком сосредоточилась на том, чтобы не упасть со спины смирной кобылы. Уэйд ехал медленно, уговаривал ее расслабиться, довериться лошади, учил правильно держать повод и давал столько других полезных советов, что Ли успокоилась и начала наслаждаться прекрасным утром.

— Смотрите, Ли!

Она подняла глаза от блестящей холки Темперы и ахнула: с возвышенности перед ними открылся замечательный вид. В кольце невысоких холмов, маячивших на горизонте, расстилались луга, разделенные на участки колючей проволокой на деревянных столбах. Кое-где пасся скот, темно-зеленые стебли люцерны склонялись к земле, колеблемые легким ветерком.

Взглянув на часы, Ли с удивлением отметила, что, хотя они отъехали от ранчо совсем немного, прошел уже целый час. Время текло незаметно, ей нравились и тишина, и общество Уэйда. Когда ей было так хорошо рядом с мужчиной? Наверно, никогда. Эта мысль была приятна ей, но в то же время смущала.

Внезапно охватившее ее замешательство, очевидно, передалось кобыле — та вдруг попятилась.

— Отпустите повод, Ли!

Каким-то инстинктом уловив смысл команды, Ли выполнила ее, и Темпера поплелась в должном направлении. Уэйд бросил на Ли вопрошающий взгляд.

— Все в порядке?

— Вполне. Просто задумалась.

— Я тоже, — кивнул Уэйд.

Тон, каким были произнесены эти слова, заинтриговал Линду.

— Даю пенни за то, чтобы узнать ваши мысли.

— Полагаю, вы переплатите, — улыбнулся он. — Я думал о северном участке моей земли, где надо починить изгородь. Это лучшее пастбище. Сенатор Брэдфорд долго носился с проектом дорожного строительства, который лишал меня этого участка, но мне удалось заблокировать законопроект.

Ли кивнула — она хорошо помнила ту историю, попавшую в печать и произведшую на нее большое впечатление. Корреспондент, узнав о победе Уэйда, обрушил на сенатора Брэдфорда разгромную статью, после которой на перевыборах тот чуть было не потерял свое кресло. Уэйд, очевидно, при необходимости мог стать грозным противником.

Тему подхватил ежемесячный журнал «Техас мансли», посвятив Уэйду полосу. Автор материала был не иначе как близким другом сенатора Брэдфорда. И потому не преминул сообщить, что на выпускном балу своей дочери Уэйд щеголял во взятом напрокат фраке. Но в подписи под фотографией сделал комплимент Майре Джо: она, мол, не грешит отсутствием чувства стиля, в отличие от своего папаши.

Эта история совпала по времени с многочисленными свадьбами, которые устраивала Ли, и везде только и было разговоров что о выпаде техасского журнала.

И Ли поняла, что Уэйд Маккей — человек, горой стоящий за свое семейство и ведущий весьма уединенный образ жизни, чего никогда не могут простить человеку средства массовой информации. Ей вспомнилось: тот журналист упоминал, что отец Уэйда перенес два инфаркта и коронарное шунтирование.

— Сдается мне, вы не из числа любимчиков сенатора Брэдфорда, — заметила она.

— Да уж, конечно. Я с ужасом жду того дня, когда он настроит против меня Майру Джо. — Уэйд натянул поводья, заставляя лошадь повернуть назад. — Прямо он, ясное дело, на это не решится, но