– Как она? – озабоченно спросил Филипп, стоя в дверях детской комнаты.

– С ней все будет хорошо, – заверила его Мадлен, пристраивая одеяло на плече, чтобы дочке было удобней. – Эрин, – сказала она, – это мамин босс. Поздоровайся с ним.

Крошка отрицательно покачала головой, прячась за материнским плечом.

– Иногда она стесняется. Извини.

– Не извиняйся. Честно говоря, я не думал, что нас познакомят.

– У нее больше нет жара, лекарство уже действует. Скоро она снова станет общительной. У Эрин воспаление уха, это не заразно. Но мне как-то неловко оставлять ее с няней, когда она так неспокойна.

Филипп удивленно посмотрел на Мадлен.

– Разве я сказал, что ты должна оставить ребенка с няней? Мне хотелось успокоить тебя, пет ничего страшного в том, что ты не вышла на работу.

– Думаю, мне просто нужно было оправдаться.

Филипп провел ладонью по лицу.

– Похоже, мой порыв приехать сюда не совсем уместен. Кажется, своим визитом я только причинил тебе массу неудобств.

– Пожалуйста, не говори так. Ты правда поступил очень любезно, – сказала она, снова направляясь в гостиную.

Мадлен села в кресло-качалку, которое они с мамой называли большим, чтобы отличать его от кресла в детской, а Филипп расположился на кушетке.

– Если честно, я беспокоилась из-за работы. – призналась Мадлен, когда они устроились. – Было бы грустно, если бы меня уволили, потому что мне очень правится работать у тебя.

– Не переживай. Глупо пытаться найти нового временного секретаря, когда нам так хорошо работать вместе.

– Спасибо. Просто поразительно – найти такое понимание!

– С моей стороны? Или вообще?

Мадлен покраснела, чувствуя, что ее щеки полыхают, как и у Эрин.

– Со стороны человека, который занимает такое высокое положение, – дипломатично уточнила она. – Ты не только поступаешь великодушно, но и позволяешь мне отнимать у тебя массу времени.

Тонкий намек на то, что ему пора откланяться, но Филипп, казалось, и не собирался уходить. Он по- прежнему выглядел взволнованным, что было для нее не совсем привычно.

– Отец Эрин навещает ее?

Вопрос был задан неожиданно. Быстро вспомнив их разговор на борту самолета, она поняла, что сказала ему очень мало, но удивилась его любопытству.

– Нет, я не поддерживаю с ним связь.

– Он совсем не видится с дочкой?

– Он вообще не признает ее. Филипп помолчал с минуту.

– Видишь ли, когда в самолете я узнал, что ты мать-одиночка…

– Ну… мы с ним не были женаты.

– Я не представлял, что ты воспитываешь дочку одна.

Это как-то влияет на мою работу?

– Нет, нет. Я просто думал… Честно говоря, не знаю, что я думал.

Мадлен поставила ноги на перекладину сервировочного столика и качнула кресло-качалку.

– Послушай, Филипп. Я, в самом деле, очень благодарна тебе за то, что ты навестил нас, но тебе не стоило беспокоиться. Мы прекрасно живем с Эрин вдвоем. Ее отец предпочел не принимать участия в ее судьбе, и я не желаю о нем слышать до тех пор, пока он сам не захочет взять на себя ответственность за нее.

– Но ведь можно заставить его в судебном порядке…

– То есть обязать его выплачивать мне деньги? – усмехнулась она.

– Но это же не правильно, что он все взвалил на тебя одну.

Мадлен грустно улыбнулась:

– Не всякую проблему можно решить с помощью денег, Филипп. Да, я могла бы вынудить его выплачивать мне алименты на содержание ребенка через суд. Но, знаешь ли, мне не нужны ни он, ни его деньги, ни его забота. Он предпочел отказаться от всех родительских прав на ребенка.

– Вот подонок, – с чувством произнес Филипп. Потом взглянул на Эрин и покачал головой. – Как он мог так поступить?

– Мне кажется, ему не нужны были проблемы. – Она усмехнулась. – Слышала, что он собирается жениться. На особе, занимающей видное положение в обществе. Как мне известно, он всегда это планировал. Говорил, что в его планы входит непрерывный служебный рост, и никакой сопливый ребенок не помешает ему в этом.