Тогда эти изверги взяли их и кинули связанных в огонь. А сами на коней, да ускакали. Но отец нашего графа сумел веревки на руках развязать и как-то из огня выбрался. И не только что сам выбрался – он друга своего тоже вытащил. Но тот так сильно обгорел, что почти сразу на руках его милости отдал Богу душу. А перед тем снял с себя крестик, который монах-то ему дал, и вложил товарищу прямо в руку: «Сохрани, – говорит, – пускай твоим детям достанется!». Вот граф и привез в Англию крестик своего друга, а когда женился, подарил его леди Эмилии, наказав надеть потом на своего первенца.

Сказав это, Флориана снова заплакала.

– А куда делся второй крест? – спросил рыцарь. – Тот, что остался у графа?

– Не знаю, – покачала головой женщина. – Может статься, его с ним и похоронили, я-то на похоронах не была.

– А этот крестик кто-нибудь еще видел?

Кормилица всхлипнула и опять, уже в который раз, заставила себя успокоиться:

– Граф показывал его нашему аббату Антонию, тому, что два года назад возглавил аббатство святого Доминика. Господин аббат – человек честный, если нужно, он подтвердит…

– Само собою, – вздохнул Локсли. – Однако, коль скоро фамильные сокровища Лестеров кто-то украл… мы-то знаем, кто, да ведь не докажем! Так вот, если они украдены, то как доказать, что среди похищенных драгоценностей не было и этого креста? То есть, как доказать, что он сейчас принадлежит наследнику графа Лестера, а не грабителям-самозванцам?

Все собравшиеся за столом притихли. Действительно, положение представлялось мрачным. Раз уж брат покойного графа решился на такую череду гнусных преступлений, то что остановит его от дальнейших злодейств? А доказательств его вины никаких, равно, как и никаких доказательств того, что у графа Лестера есть теперь полноправный наследник…

– Как бы там ни было, – после долгой паузы вновь заговорил сэр Саймон, допивая свое вино, – как бы там ни было, возможно, эта святая реликвия поможет когда-нибудь восстановить справедливость. Что до остального, то, наверное, лучше будет поговорить обо всем завтра. А пока я бы не прочь немного поспать.

Желание рыцаря разделяли и остальные участники затянувшегося ужина. Однако, приключения, как оказалось, еще не закончились. Джуди едва успела собрать со стола миски и кружки, как из-за двери вновь донесся стук копыт.

– Будь я проклят! – взревел Кристиан, вскакивая. – Если этим ребятам не надоело испытывать судьбу!..

– Стой, Крис! – рыцарь схватил мельника за руку, ибо тот уже тянулся к своему луку. – Там только один всадник, и подъехал он не с той стороны, в которую убрались те двое. Лучше сперва узнать, кого нам на сей раз послала судьба.

– Эгей, добрые люди! – послышался в это время звучный молодой голос. – Во Имя Господа Нашего, отворите! Его же Именем клянусь, что я без оружия, и намерения у меня самые благие.

Локсли переглянулся с остальными и, когда его оруженосец Карл, на всякий случай, взял дверь под прицел арбалета, махнул рукой Роберту:

– Отвори!

Дверь распахнулась, и перед обитателями мельницы явился всадник в черной сутане и широком плаще. Капюшон плаща был отброшен, открывая худое, обветренное лицо, обрамленное густыми, коротко остриженными волосами.

– Монах? – изумленно воскликнул мельник. – Откуда здесь среди ночи взяться монаху?

– Силы Небесные! – ахнула, между тем, Флориана. – Отец Антоний!

– Рад, что ты и твой сын невредимы, – ответил, легко соскакивая с седла, аббат монастыря святого Доминика. – Я отправился следом за вами, чтобы предупредить об опасности, да вижу – опоздал.

Он обвел движением руки площадку перед мельницей. Раскиданные кругом стрелы и пять мертвых тел, сложенных в стороне под навесом, прикрытых кусками мешковины, яснее ясного говорили о происшедшей здесь битве.

– Господь не допустил, чтобы эти нехристи добились своего! – воскликнула кормилица, подбегая к священнику и низко перед ним склоняясь. – Вот только миледи мы спасти не сумели.

И она в двух словах рассказала аббату обо всем, что случилось в этот вечер на дороге в Ноттингем и на мельнице Кристиана Кея.

– Ну что же, – проговорил, выслушав Флориану, отец Антоний. – Значит, по крайней мере, я все же не окажусь здесь лишним. Жаль, что не был с вами рядом, когда вы все так доблестно защищали свою «крепость», тем более, я тоже смог бы потом подтвердить, кто именно покушался на жизнь невинных младенцев – я-то узнаю Винсента Хедли в любой одежде, и в шлеме, и без него. Но Господь управил по- иному… Значит, Он привел меня сюда не сражаться, а исполнить свои прямые обязанности – отпеть и окрестить.

– Ну, это, надо думать, утром, святой отец! – почтительно произнес мельник. – Детишки-то уж спят, да и вам бы не грех отдохнуть с дороги. И поесть.

– Я не голоден, – возразил аббат. – Чашка воды и кусочек лепешки вполне восстановят мои силы. А вот поспать и вправду было бы неплохо.

Никто не стал возражать.

Вскоре все улеглись по лежанкам в большой и в двух меньших комнатах. Однако Кристиан, понимая, что после такого бурного вечера возможна и не менее бурная ночь, велел старшему сыну Роберту оставаться на карауле. Мальчик, гордый отцовским доверием, всю ночь не сомкнул глаз, дежуря подле двери и, для пользы дела, занимаясь починкой старых мешков.

Около полуночи до его напряженного слуха донесся шепот из соседней комнаты. Шептались две женщины, и одна из них была мать юного Роби, второй, конечно, могла быть только Флориана.

– А отчего ты не сказала им? – шепнула Джуди.

– Сразу как-то не подумала, а когда все началось, побоялась… Подумала, если вдруг эти душегубы сюда ворвутся, то, может, я успею хотя бы…

Дальше слов было не разобрать, слышен стал лишь ответ Джуди:

– А потом что же не сказала?

– Да не решилась отчего-то. Сама не знаю, почему. Все ждала – вдруг злодеи вернутся? Утром все сами увидят. Ведь вот и ты только сейчас заметила.

Потом шепот сделался совсем тихим и вскоре умолк. Роберта не долго занимал вопрос, о чем таком секретничали его мать и кормилица. Он был занят делом, да и прислушивался больше не к тому, что делалось в доме, а к каждому звуку, долетавшему с улицы.

Но, вопреки опасениям мельника, ночь прошла спокойно. Злодеи, так дерзко напавшие на дом Кристиана Кея, не вернулись.

– Вперед! И гореть мне в аду, если мы не успеем помешать этим негодяям!

С такими словами шериф Ноттингема сэр Эдвин Веллендер развернул коня и помчался впереди своей дружины по направлению к облаку пыли, окутавшему дорогу. Дружина сэра Эдвина состояла в этот раз из двадцати воинов в боевом облачении. На всех были кольчуги добротной лондонской работы, длинные, до колен гамбезоны и островерхие шлемы, признанные самыми удобными со времен норманнского завоевания. Такой же защищал и голову самого шерифа, с той лишь разницей, что на нем имелся еще выступ, прикрывающий часть лба и нос. Однако вместо суконного стеганого колпака с отверстием для лица, под шлемом сэра Эдвина была настоящая бармица, а его ноги, прикрывали кольчужные чулки. Щит у него был такой же, как у дружинников, небольшой, продолговатый, суженный книзу. Впрочем, щиты, как и арбалеты, висели у всех, прицепленные к седлам, в них пока не было надобности. Во время бешеной скачки ни закрываться щитом, заслоняя себе дорогу, ни тем более стрелять, на ходу заряжая арбалет, было бы совершенно бессмысленно.

Скакать им пришлось по достаточно крутому склону, да еще между зарослями кустарника, минуя