Овертон совершенно не было необходимости возмущаться.

На дворе был 1881 год, а женщины, жившие уединенно в своих убежищах, родились в то время, когда королева Виктория только взошла на престол, и они взяли с нее пример – укреплять семью так же, как она укрепляла нацию.

Некоторые из них становились знаменитыми писательницами, исследовательницами, учительницами и даже врачами.

Беатрис удивилась бы, если бы ее свекровь не знала таких фактов. Но они никогда не становились владелицами магазинов. «Торговками!» – как сказала бы миссис Овертон. В этом было что-то неприличное, как скверная болезнь.

– Мама, не принимайте это всерьез, – произнес Уильям задабривающим тоном. – Беа пока займется магазином, не так ли?

– Как ты узнал?

– Потому что я заметил твою привязанность к папе и страстное увлечение всем, что происходит в отделах или в «Эмпориуме», да ты произносишь иногда такие фантастические названия, которыми любишь называть их. Вы знаете, мама, Беа даже оставила меня больного в Париже, чтобы заглянуть в «Бон Марше». Нет, не посмотреть картины в Лувре. А в магазин! – И он одарил ее ехидной улыбкой. – Никогда не думай, дорогая, что я намереваюсь быть моделью мужа терпимого и понимающего. Я не обладаю долготерпением, в пределах разумного, конечно.

– Что ты имеешь в виду, говоря это?

– Если я хочу тебя, то желаю, чтобы ты была здесь.

– О, разумеется!

– Тогда решено. Я скажу Диксону, чтобы он готовил экипаж круглый год каждое утро. В какое время ты хочешь?

– О-ок-оло половины десятого, я думаю, но…

– Никаких «но», дорогая. Я сказал, и это твердо. И второе, о чем я думаю. Уверен, что двухместная коляска будет более пригодной, чем брать в город каждый день экипаж. Мы можем договориться и получать его иногда. К тому же для коляски нужна одна лошадь, это будет гораздо экономней.

Странная экономия, скажет папа вредным голосом.

Новая коляска и другая лошадь, ничуть не лучше экипажа и двух коренных, подобранных под пару серых, которые у них уже были. Почему Уильям, такой деликатный, решается на вымогательство?

Нет, конечно, это не вымогательство. Просто он хочет быть практичным, и его предложение вызвано добрыми чувствами. Беатрис должна сделать так, чтобы папа понял это, когда она попросит его подписать чек.

Десять недель спустя Джошуа Боннингтон впервые после болезни пришел в магазин. Утомительная поездка ухудшила его состояние, и он смог остаться в магазине только на короткое время, но достаточно долго наблюдал за своей дочерью. Он следил за ней строгим взглядом собственника, как она сидела на возвышении за кассой, словно привыкла находиться здесь годы. В сером платье с высоким воротником она выглядела противной гувернанткой, подумал он с состраданием.

Джошуа уже был согласен, что лучшая часть изменений, которой он удовлетворился после дискуссий о судьбе магазина, сделана Беатрис. У нее была замечательная хватка в делах, и кроме того, способность управлять, очевидно, сидела в крови. К тому же казалось, что такие качества, как женская тактичность, проявлялись у нее и в бизнесе. Магазин выглядел блестящим и привлекательным с тем новым стилем оформления витрин готового платья, со всеми этими галереями цветов у входа, потребовавшими больших затрат. Маленькая Беа действительно добилась того, чего хотела.

Джошуа не мог сказать, что в восторге от некоторого разброса товаров, когда отдельный предмет занимал все драгоценное пространство на витрине. Он был уверен, что надо показывать как можно больше товаров, сколько уместится на витрине. Кипы рубашек и столики с лентами, висящим шелком и индийским муслином, цветной хлопчатобумажной тканью, сигаретами и фартуками, нижними юбками, кружевами и тесьмой, носовыми платками, галстуками, носками и чулками, мужскими шляпами и женскими, похожими на цветущий сад, и все это снабжено ярлыками и указаниями цены. Но Беа нашла молодого человека, честолюбивого и безденежного художника, который был вещь в себе и проповедовал модернистское направление. Он утверждал, что витрина должна быть подобна красиво нарисованной картине и не очень насыщена, что смущает покупателей и у них разбегаются глаза. Поэтому кружева для леди висели рядом с зонтиком от солнца и с небрежно набросанными букетиками фиалок. Очень по-французски, очень похоже на Рю де Риволи, особый шик!

Но кто узнает о замечательных товарах, находящихся на ирландских линиях, и о других, которые лежат в запасниках? Джошуа был недоволен.

Когда он ходил, то опирался на палочку и слегка задыхался, но он мог сказать, что для него возвращение в магазин было звездным часом. Однако разговор о внешнем виде витрин не смутил Беатрис. Замечание о кружевных платьях, выставленных на витрине, было принято: к восьми часам утра их переместили. Приближалось Рождество, и, конечно, большое количество товаров из запасников пошло в ход. У Беатрис появилось много новых покупателей со звучными именами: лорд Мак-Нилл, старшая дочь которого, Амелия, отправлялась в Индию выходить замуж за капитана Хассарса, заказал комплект приданого, в котором содержались и есть разного рода нижних юбок, батистовые рубашки с ручной вышивкой, отделанные кружевами ночные пеньюары, первоклассного качества дамские панталоны и отделанные кружевами панталоны, крепдешин, атлас, индийский муслин, великолепные кружева, или ручные вышивки, или и то и другое, а также шелковые расшитые платья и муслиновые пеньюары, полторы дюжины экстравагантных халатов с гофрированными манжетами (для утреннего чая), чепцы для Будуара, блузы, чулки и платья, вероятно, для того, чтобы менять их через каждый час ежедневно. Амелия Мак-Нилл должна была представлять как можно лучше английское общество в Дели.

Все это, несомненно, куплено у Боннингтона, Лондон, Бейсвотер Роуд. Об этом будут рассказывать в отдаленных местах, и леди, вернувшись на родину, озабоченные обновлением гардероба, подорвавшие здоровье в жарком климате, появятся у мисс Браун и ее портних.

– Женщины! – удивляясь, сказал Джошуа Боннингтон. – Вот это был рынок! Вот это выручка!