– Нет уж. – Юный маг почесал нос, принюхался... и в дверной проем медленно, чуть неуверенно, вполз закопченный котелок. Над гладким мраморным полом он приподнялся примерно на ширину ладони и дальше полетел, а не пополз. Все так же медленно, чуть покачиваясь.
– О! – Альберт поднял палец. – Я выспался.
– Да уж.
Артуру доводилось видеть, как младший на кухне у профессора развлекался, ленясь готовить по-человечески. Тогда сам загорался огонь в очаге, и наполняла кастрюли вода, и стучали по доскам ножи, на ровные-ровные кусочки рубя мясо, овощи, зелень, и летали через всю кухню ложки и половники, и... и все это одновременно. Впрочем, учитывая, что после безмагии, отнимающей у братишки все силы, прошло всего несколько часов, даже левитация одного-единственного котенка была неплохим результатом.
– А знаешь, почему с Тори не сразу получилось? – спросил Альберт, принимая из рук Артура ложку. – Я в Развалинах жертву принял. – Он недоверчиво попробовал варево. – Хм, вкусно. Опять Варг готовил. Мне жертвы еще ни разу не приносили. Я даже не понял сначала. Ну и принял. Если бы понял, все равно, конечно... Интересно же. Из-за этого все и пошло наперекосяк. Вроде как... – Альберт облизал ложку и поднял на Артура ясные, черные глазищи, – вроде как нас с тобой в разные стороны потянуло.
– Угу, – кивнул рыцарь, – я знаю. Ты ешь, не болтай.
– Откуда?
– Флейтист рассказал. Порадовался, что я не от тебя об этом узнал.
– А-а, – протянул младший. И какое-то время ел молча. Потом не выдержал: – Я и не хотел рассказывать. Если бы не Тори... Я не думал, что так получится. Мертвую силу не всякий маг взять может. Тем более не всякий маг может кровавую жертву принять. Говорят, от этого мозги сгорают. В труху. А я смог.
– Зря.
– Вот потому и не хотел рассказывать. Ты бы ругаться стал. – Альберт махнул ложкой. – Я и вправду лучше всех. – Он отодвинул котелок и уселся, скрестив ноги, глядя куда-то мимо Артура. Потом встретился с ним глазами, вздохнул: – Все равно не верится. Головой знаю, что я лучший, а здесь, – показал куда-то в область не то сердца, не то желудка, – здесь не верю. У Зако меч волшебный, видел?
– Да. Ты говорил уже.
– Говорил. Просто Зако этот... ему меч такой ни к чему. Чего он на тебя взъелся? Не из-за Ирмы ведь.
– Какая разница?
– Пойдем в библиотеку. – Альберт встал, потянулся. – Варга надо позвать, ему интересно будет. Да! Ты зачем жемчужину отдал?
– Вспомнил! – ухмыльнулся Артур.
– Я и не забывал. Она же моя была. Я заработал, а ты...
– А я отдал. – Артур тоже поднялся на ноги. – Пойдем в библиотеку. Флейтист сказал, что отложил для тебя какие-то книжки.
Зако
Кто же знал, что так выйдет? А я-то... Сколько песен, сказок сколько. Братья – то, Братья – это! Герои... В Цитадель Павших, как к себе домой. Капища в предгорьях... были капища, и не стало капищ. Мертвяков – с сотнями Друидов – подчистую. Козлодуйское Лихо вместе с Козлодуем изничтожили.
И где они, герои? Эти вот? Детишки? Сопляки! Молоко на губах не обсохло, а туда же – подвиги совершать.
Не успели бы. Как ни поверни, а не успели бы. Столько сотворить, сколько рассказывают, это не на один десяток лет. Они столько еще и не прожили.
Велика ли доблесть змея золотого убить, ежели на него впятером? А Тори, хоть и в одиночку, едва всех не порвала.
Герои! Посмотреть не на что.
Чего бы братцам в Цитадель запросто не заглядывать, если хозяин здешний с ними накоротке? Он и змея прибить пособил. И оружейная его – берите, пользуйтесь. И барахла волшебного полные сундуки. Можно при таких делах героями быть. Да еще когда собственный маг хвост заносит.
Черт с ним, с маленьким, колдун он колдун и есть. Здесь пошептал, там кукиш скрутил – вот вам чудеса, громы и молнии, и денег груды, и все, чего хочешь. Он с магией своей горя не знает, ну так и с него спроса никакого. Какой с колдуна спрос? Но Артур-то этот, щенок, что он о себе мнит? Миротворец! Много бы он нагеройствовал без братовых чудес? Маленький все делает, а старший знай головы рубит. И всех делов. А разговоров-то, разговоров!
Попробовал бы он в одиночку да хоть на красноволка пойти! Не попробует. Такие, они в одиночку только под юбки лазить горазды. А бабы, дурищи, и рады. Вешаются на него... Куда б они делись? Этот... один такой на все три княжества, синеглазый. Бабам, им только и надо, чтобы на других мужиков непохож был. А то, что сопляк, так они разве смотрят?
Миротворец!
А я еще мечтал таким же стать. По молодости, по глупости мечтал. А кто не мечтал? Кто из пацанов не хвастал, что Артур Северный ему не дедом, так прадедом приходится? Вспомнить стыдно. Молодой был, дурной совсем, но... стыдно. Жизнью обязан – вот что всего хуже. Я, Золотой Витязь, этим щенкам жизнью обязан! Спасли они меня. Одолжение сделали.
Гер-рои...
Да черт с ним, обязан или нет, но если б тело не чужое, если б свое, умелое... я бы этого Миротворца тут, в Цитадели, и оставил. Пацан там не пацан, а если назвался героем – оправдывай.
Ночью слегка похолодало. Горы рядом. Под толстыми каменными сводами башни стало совсем хорошо. Артур, проснувшийся по обыкновению рано, с легкой усмешкой поглазел на остальную компанию, разнежившуюся в прохладце и спящую так, что хоть режь их – не проснутся. Будить было жалко. Рыцарь взял топор и пошел во двор, разминаться.
Довольно скоро появился в дверях башни Карнай, постоял на пороге, щурясь на низкое еще солнышко, зевнул:
– Славно у тебя получается.
– А то, – согласился Артур, – присоединяйся.
– Разогреюсь только, – кивнул Карнай.
По холодку работалось славно, радостно так работалось. Карнай только успевал подхватывать вылетающие из рук клинки. Артур, чуть улыбаясь, намечал смертельные удары. Миротворец посвистывал весело.
– Я ни разу не смог достать тебя, – без зависти, скорее с уважением подытожил мечник, когда, закончив развлекаться, они отправились к колодцу. – Дивное дело! Кто учил тебя бою?
– Да все, – легко ответил Артур, – по молодости много с кем рубиться пришлось.
– По молодости?
– Ну.
Карнай покосился странно. Хмыкнул.
