— Их нельзя убивать.

— Трындец… Я от тебя отвык. Но, вообще-то, я хотел узнать, что ты думаешь… то есть что ты скажешь насчет внуков?

— Чьих?

— Твоих! — Гуго закатил глаза и откинул голову на спинку кресла, всем своим видом демонстрируя, что с отцом совершенно невозможно разговаривать. — Что. Ты. Скажешь. Насчет. Своих. Внуков.

— Недостаточно данных. Предоставь к рассмотрению хоть одного.

— Папа!

— Что?

— Разве ты не должен подскочить, схватиться за сердце и закричать: «Какие еще внуки?!»

— Во-первых, то, что ты можешь дать жизнеспособное потомство, не является для меня неожиданностью. Во-вторых, я не собираюсь беспокоиться по поводу того, чего нет и в ближайшее время не будет.

— Откуда ты знаешь?

— Жизнь на юге разжижает тебе мозги. Откуда я знаю? Ни одна из твоих женщин не беременна, этой информации достаточно, чтобы делать выводы.

— Откуда ты знаешь про моих женщин?!

Повисла пауза. Тир отвернулся от мнемографа и внимательно посмотрел на сына:

— Дитя мое, что я должен тебе ответить?

— Правду, ясное дело.

— Правду… Я могу сказать, что на тебя доносят твои собственные духи. Ежедневно являются с докладами.

— К тебе? Да ты же в них не веришь!

— Зато они в меня верят. И до смерти боятся.

«Еще я могу тебе сказать, чтоб ты получше следил за своими мыслями, Риддин».

«Ну как всегда!»

— Ничего себе! — возмутился Гуго вслух. — Живем друг от друга в четырех арайи, половина материка, считай, а толку?! С тем же успехом я мог бы дома остаться.

Улыбки — зеркальное отражение друг друга.

И можно предположить, что способность общаться без слов тоже обусловлена поразительным сходством. Но и Тир и Гуго — оба знали, что похожи лишь внешне. Похожи, правда, как близнецы, разве что Гуго на полголовы выше, но за одинаковой внешностью абсолютно несхожие характеры.

И все же говорили без слов, при встречах моментально переключались в двухуровневый режим беседы, и сказанное вслух зачастую не имело никакого отношения к тому, что произносилось молча. В безмолвных диалогах Тир не умел называть сына христианским именем — это сразу обрывало связь.

Гуго фон Рауб носил христианское имя в память о матери. Но настоящим считал имя, полученное от отца. Об этом знали его сверхъестественные друзья и слуги, об этом знал Тир, об этом только люди не знали.

Людям и незачем.

С людьми, впрочем, у Гуго складывалось неплохо.

— Я голоден, — сообщил Гуго. — Ты как?

— Как обычно.

— Ради приезда единственного сына мог бы сделать исключение. Я ненавижу есть в одиночестве.

— А я ненавижу есть. Пойдем в столовую, все равно ты не дашь мне поработать.

— Конечно, не дам! Я, может, ради этого и летел в такую даль. — Гуго рывком поднялся с кресла и, улыбаясь, уставился на отца. — Тетка Хильда говорит, тебя в последние месяцы не видно и не слышно, только и делаешь, что гоняешь курсантов и летаешь. Ты, вообще-то, бываешь на земле?

— Ты собираешься учить меня жить?

— Хм… У меня была такая мысль. Ну вроде как, знаешь, проверка сил, молодой волк против старого. Но я передумал. Надо еще малость заматереть. А Эльрик, кстати, уже создал фонд на наше будущее омоложение.

— Ваше в смысле — Сорвиголов?

— Да.

Сорвиголовы — так они себя назвали. Небесная гвардия Эльрика фон Геллета, наследного принца империи Вальден, герцога Миатьерры. Эрик Вальденский дождался, пока сыну исполнится шестнадцать, и отослал на юг. Править. Доверил наследнику Миатьерру не самое благополучное из своих приобретений, зато одно из самых стратегически значимых.

Вместе с Эльриком отправился в Миатьерру и Гуго. Ну а как же, мало того что они с принцем друзья, так Гуго к тому времени числился в телохранителях его высочества. За прошедшие семь лет ситуация изменилась, и сейчас Гуго фон Рауб — канцлер Миатьерры, а также командует Сорвиголовами, особым авиационным подразделением, созданным по примеру вальденской Старой Гвардии и эстремадских Рыцарей Неба.

Все больше в Саэти пилотов, умеющих летать.

Но до сих пор почти все эти пилоты — ученики Тира фон Рауба. Он учил и учит людей летать… но не учит учить. От него по-прежнему хотят меньше, чем он может дать. И Эрику, и Эльрику-младшему, и Алексу фон Ольтану — всем им в первую очередь нужны боевые пилоты. Мастера, да. Которые, даже если бы умели, все равно не захотели бы тратить время на то, чтоб учить других.

Принцип, общий для большинства Мастеров-пилотов, Падре сформулировал еще тридцать лет назад. Пока им есть куда расти — они будут заняты только собой. У них нет времени на других. Они не бессмертны.

В отличие от Вальденского демона, уже не раз доказавшего свои бессмертие и неуязвимость.

А ведь Старой Гвардии так и не понадобились особые услуги клиники Гахса. Никто из старогвардейцев, вроде бы смертных и очень даже уязвимых, физически не перешагнул тридцатилетнего барьера.

Им было уже хорошо за пятьдесят, но они не старели — самые близкие люди Тира фон Рауба, — они не болели, им не мешали жить и летать старые раны. Посмертные дары — это не только запас жизней, это и молодость и здоровье. И, может быть, бессмертие. По крайней мере, до тех пор, пока приток посмертных даров не иссякает.

Риттер, когда понял, что не стареет благодаря поглощению чужих жизней, ушел из Старой Гвардии. Вернулся в орден. Его тамошнее командование сначала вроде бы не соглашалось на перевод — по крайней мере, Риттер не раз прошелся по поводу того, что в ордене св. Реска ради политических выгод готовы забыть о Боге, — но, в конце концов, просьба была удовлетворена.

Минус один старогвардеец. Плохо, но лучше, чем если бы Риттер против воли продолжил служить в Старой Гвардии. Из этого точно не вышло бы ничего хорошего. А так они остались друзьями и по-прежнему время от времени вместе летали и встречались в «Антиграве», иногда — чтобы обсудить дела пенсионного фонда, а иногда — просто так.

Падре пришлось привыкать летать без Риттера. И не потому, что изменился состав звеньев, а в том, что — без Риттера. К своему ведущему, к своему ведомому привыкаешь не потому, что вы слетались за много лет. Вовсе не поэтому… И хорошо, что Падре счел причины, побудившие Риттера уйти, дурацкими и даже «еретическими». Для Риттера неприемлемо продлять свою жизнь за счет убийств, а для Падре — абсолютно нормально жить, отнимая жизнь у врагов.

Вот, спрашивается, кто из них бывший священник, а кто всегда был солдатом?

— Время летит, — констатировал Гуго, накладывая в свою тарелку понемногу с каждого блюда, — Сорвиголовы не становятся моложе. И не так уж много времени осталось до того дня, как Эльрик отправит нас на операцию.

— Тебя не отправит.

Вы читаете Волчья верность
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату