ни малейшего представления, кто он такой. Он купил сэндвич и журнал в дорогу, потом бутылку минералки и стал ожидать, когда объявят посадку. В отличие от большинства автобусов, в этом не оказалось раздельных салонов для мужчин и женщин, но женщины занимали места рядом с женщинами, а мужчины — с мужчинами. Молави расположился в конце салона, один, надеясь, что к нему никто не подсядет.
Он удобно устроился. Новый автобус «вольво», «супер», как его называли иранцы. Сиденье оказалось мягким. Раздался громкий гудок сигнала, и автобус выехал с автовокзала. Молави откусил кусок сэндвича. В первый раз за последние двадцать четыре часа он позволил себе расслабиться.
Вдоль дороги тянулись до боли прекрасные иранские пейзажи, и Молави на мгновение задумался, готов ли он навсегда покинуть родину. Первые несколько миль дорога проходила на восток, через зеленеющие лесопарки пригородов Тегерана. Затем они выехали на А-01, главную трассу, ведущую на северо-восток страны. Автобус принялся взбираться на склоны гор Эльбурс. Солнце опускалось к закату, и величественная гора Демавенд буквально купалась в его золотых лучах. Они ехали среди гор несколько часов, и покрытые снегом вершины посеребрил слабый свет нарождающейся луны, а окружающий пейзаж выглядел так, будто его рисовал импрессионист. Молави потихоньку жевал сэндвич и по глотку пил воду из бутылки. На часок задремал, а когда проснулся, то «вольво» начал спускаться с гор, к торговым городам каспийского побережья. Первую остановку автобус сделал в Амоле, потом — в Баболе, а еще через полчаса въехал в древний город Сари.
Молодой ученый выглянул в окно. Он немного знал этот город. Карим приезжал сюда еще мальчишкой, с родителями, до того, как мать заболела и путешествовать вместе стало невозможно. Автобус миновал центр города, где красовалась белая башня с часами, подсвеченная прожекторами. Помнит ли он это место, или ему только кажется? Автобус остановился на автостанции Сари, у реки Таджан. Последние пассажиры поспешили наружу, изнуренные долгой поездкой.
В девять вечера автовокзал был практически безлюден. Типичная маленькая автостанция провинциального города, это место, откуда уезжают в большие города, а не то, куда приезжают. Молодой ученый спросил администратора, как добраться до площади Гола и отеля «Асрам». «Пара сотен метров на юг, — ответил мужчина. — Нетрудно и пешком дойти». Молави двинулся в указанном направлении, вдоль берега реки. «Я не хочу умереть здесь, — подумал он. — Я хочу жить».
Отель представлял собой современное некрасивое здание. Эти два понятия часто идут в Иране рука об руку. Бетонная коробка была подсвечена красным и зеленым, что делало ее еще уродливее. Портье дал ему ключ от комнаты на верхнем этаже, с ванной и видом на старый город и белоснежную башню. Спать Молави не хотелось, да и чувствовал он себя в этом отеле неуютно. Он вышел на улицу и отправился в старый город. Нашел небольшое кафе у красивого фонтана, сел и заказал стакан свежевыжатого гранатового сока, сладкого и терпкого. Вернувшись в отель, он выстирал нательное белье и носки в раковине и повесил их сушиться у окна. Постирать белье… Для него это было олицетворением того, что он намерен выжить. Он лег спать нагишом, сетуя на грубую дешевую хлопчатобумажную ткань простыней.
Джеки и ее помощник иранец двигались на север от Тегерана по скоростной трассе, ведущей к Чалусу, городу на побережье Каспия. Они миновали Карадж, потом проехали через горный перевал, а затем начали спуск к морю. В Чалусе они остановились в отеле «Мелик» и пообедали в ресторане, вполне приличном для провинции. Здесь обстановка была куда свободнее, чем в Тегеране, и Джеки приспустила с головы платок, как делали многие из сидящих вокруг иранских женщин. Когда Джеки была в туалете, к ней на чистейшем английском обратилась иранка. «У вас такая красивая сумочка, где вы купили ее?» — спросила она. Из разговора выяснилось, что у иранки есть квартира в Париже.
Таким образом, добрый десяток людей могли бы засвидетельствовать, что видели пару, богатого иранца и его подружку из Европы, путешествующих по побережью Каспийского моря в восточном направлении.
Когда они вернулись после обеда в «мерседес», там их поджидал еще один пассажир — пакистанец в опрятном черном костюме и при галстуке. Его можно было бы счесть слугой богатого иранца, камердинером или офис-менеджером. У него была при себе продолговатая спортивная сумка, какие носят с собой теннисисты. Пакистанец положил ее в багажник «мерседеса».
Они поехали вдоль побережья на восток и остановились на ночлег в Баболе, к западу от Сари. Иранец и его немецкая подруга взяли смежные номера в отеле «Марджан», пакистанец отправился дальше на восток.
Молави проснулся рано утром от крика муэдзина, призывающего правоверных к молитве. Подойдя к окну, поглядел на город. При свете дня он выглядел еще уродливее. Улицы заполняли рокочущие моторами машины и автобусы, едущие через площадь Гола к мосту через реку. «Друзья где-то рядом», — сказал себе Карим. Просто невозможно представить, что они придут за ним сюда, в этот выбранный наугад провинциальный городок. Впрочем, его ставкой в этой странной поездке была собственная жизнь. Он сходил в душ, оделся, сложил в сумку свои скудные пожитки и пару минут посидел на кровати. Теперь он на краю вулкана. Карим встал и пошел к лифту, чтобы спуститься в кафетерий и позавтракать.
Есть хотелось сильно, и он наполнил тарелку доверху, взяв мяса, сыра и сваренных вкрутую яиц. Но когда он сел за стол, аппетит оставил его. Он оглядел кафетерий, ища глазами «господина Салеха», араба- бизнесмена. Здесь сидели несколько мужчин, и все они вполне подходили на эту роль, но они либо ели, либо читали газеты. Никто не смотрел на Карима. Один из них, человек крепкого телосложения в двубортном пиджаке, встал из-за стола, но едва Молави успел подумать, что, возможно, это и есть его спаситель, тот развернулся и вышел. Через пару минут ушел еще один. Молави наконец доел все, что взял, и принялся за вторую чашку кофе. Может, что-то пошло не так и за ним не придут? Что же тогда делать? Он и представить себе не мог. Сбежать — да, умереть — возможно, но не съездить в отдаленный захолустный городок, посидеть в кафе, собрать вещи и вернуться обратно.
Он печально глядел в окно, почесывая короткую колючую бороду, когда в кафе появился мужчина, первый из вышедших. Но он не вернулся к столу, за которым сидел, а направился в сторону Молави. В кафе почти никого не осталось. Незнакомец остановился в двух шагах от иранца.
— Вы доктор Али? — тихо спросил он спокойным и дружелюбным голосом.
— Да, это я, — ответил Молави, дернувшись, как от удара током.
На мгновение все мысли вылетели у него из головы, но затем он вспомнил, что ему следует ответить определенным образом.
— А как зовут вас? — почти шепотом спросил иранец.
Он едва удержался от того, чтобы не начать оглядываться по сторонам.
— Меня зовут господин Салех, — ответил араб, протягивая руку и улыбаясь ему, будто они были давними деловыми партнерами. — Пожалуй, нам стоит прогуляться и посмотреть город.
— Да, это хорошая мысль, — ответил Молави.
Они широким шагом шли по улице Талигани, к дороге, ведущей к побережью моря, до которого отсюда было миль пятнадцать. Карим попытался было расспросить «господина Салеха», кто он такой на самом деле, но тот прервал его.
— Сейчас нам не стоит разговаривать, друг мой. Ты будешь в безопасности, это все, что тебе нужно знать. Об остальном поговорим потом.
Молави кивнул, и дальше они шагали молча. Город пробуждался ото сна. Базар в старой части города наполнялся торговцами и покупателями. Мужчины спешили в хамам, турецкую баню.
Когда они подошли к площади Шохада, Салех свернул вправо, на улицу, заставленную припаркованными машинами. Пройдя с десяток метров, он остановился у новенького «саманда» со стеклоподъемниками и кондиционером. Достав из кармана ключи, он открыл дверь и кивнул Молави, приглашая его сесть на место водителя. Ученый не двинулся с места, не понимая, чего от него хотят.
— У тебя есть иранские водительские права? — спросил Салех.
Карим кивнул.
— Тогда садись за руль, друг мой, — сказал Салех, отдавая ему ключи.
