насколько хорошо я выполняю свою работу? Прочли мои отчеты и хотят обсудить их?
— Нет, Карим, не это. Я не думаю, что эти люди — ученые.
Молави остался стоять, хотя в ушах у него зашумело.
— А кто же они?
— Думаю, они из «Этелаат». Как и те, которые приходили в прошлый раз.
Молави понял. «Этелаат-э-Сепах». Разведывательное управление Корпуса стражей исламской революции.
— Они спрашивали еще о чем-то?
— Да. Они задавали вопросы, на которые я сам ответить не мог. Я просто не нашелся что сказать и предложил им поговорить с тобой.
— В любое время. Я желаю лишь верно служить революции и следовать учению имама. Всегда рад принять их.
— Думаю, к тебе скоро придут, Карим.
— Как скоро?
— Вообще-то они уже здесь, Карим. Меня послали за тобой. Извини.
Как это в стиле доктора Базаргана, все эти ребусы. Не может сказать прямо, ходит вокруг да около. И сам дрожит, как лист на ветру. Похоже, испугался больше, чем Карим Молави. Вдруг что-то случится, что-то ужасное, и его вышвырнут из этого привилегированного мирка в Джамаране. Лжец из него посредственный. Он не решается встретиться лицом к лицу со своим страхом, чтобы обрести в нем убежище.
— В любое время, — повторил Молави, снимая пиджак с вешалки и аккуратно надевая его.
Затем он вышел за дверь следом за доктором Базарганом.
На этот раз ему завязали глаза, но скорее чтобы напугать, чем для того, чтобы не дать Кариму понять, куда его везут. Когда повязку сняли, он увидел, что, похоже, оказался в том же самом огороженном стенами комплексе на шоссе Ресалат. Но на этот раз его доставили не в новое здание, похожее на демонстрационный зал ИКЕА, а в другое, старое. Внутри было темно из-за закрытых ставен и слабого освещения. В комнате, куда его привели, стены были украшены суровыми плакатами с изображениями мучеников революции и предупреждениями о коварстве лицемеров-монафекин.
Мехди Исфахани ожидал Молави, как обычно теребя бородку. Когда Карим пришел, он пожал ему руку, но в его глазах была холодная злоба.
— Мы встретились снова, — сказал следователь. — Жаль тебя. Теперь уже без шуток. Вообще не до смеха. Как ни печально, ты разочаровал меня.
— Я не делал ничего плохого, брат инспектор. Что бы вы ни думали, вы ошибаетесь.
— Ты знаешь, зачем тебя вызвали? — спросил Исфахани.
— Нет, — ответил Молави, слегка вздрогнув от тона, которым было сказано «вызвали». Будто не «вызвали», а «арестовали». Хотел было запротестовать, что это возмутительно. Зачем его без причины выдернули из кабинета? Но смолчал. Громкие слова лишь усугубят его вину в глазах контрразведчиков.
— Конечно знаешь, — сказал следователь.
Карим промолчал. Такие провокации на самооговор он слышал не раз и не два в жизни.
— В твоей лаборатории кое-что не в порядке, и мы хотим выяснить почему. Некоторые твои коллеги считают, что причина в тебе.
— В этом нет моей вины, брат инспектор. Честно. У нас бывают проблемы, это так. Приборы работают не всегда. Но я не могу сказать почему, поскольку не знаю.
— Я не верю тебе. Чутье подсказывает мне, что ты лжешь, а я очень редко ошибаюсь в этом. Посмотрим.
У следователя были бумаги из лабораторий «Тохид» и из других мест. Вопросы оказались достаточно сложными, технического плана. Исфахани хотел, чтобы Карим разъяснил процесс вычислений, производимых при помощи некоторых приборов, используемых в «Тохид». Показал таблицу с результатами измерений на осциллографе в «Тохид» и предложил сравнить их с аналогичными, полученными в одном из университетов Британии.
— Разница есть, доктор Молави? — спросил следователь.
— Да, безусловно. Здесь параметры различных процессов, поэтому и числа другие.
— Я не об этом, доктор Молави. Ты видишь разницу в закономерности изменения и в точности замеров? Меня интересует это.
Карим посмотрел на таблицы внимательнее. Дыхание немного успокоилось. Самые худшие страхи оказались беспочвенными. Молодой ученый думал, что ему в лицо швырнут распечатки файлов, отправленных на иностранный веб-сайт, и он еще до заката окажется в пыточной, но этого не произошло.
— Есть небольшие нарушения в последовательности параметров, — спокойно ответил Карим. — Но я не могу сказать, связаны ли они с различием в объектах исследования или с калибровкой оборудования. Извините.
Исфахани выложил следующую порцию документов. Они тоже касались измерений и испытаний, проводимых в «Тохид». В работе приходилось часто использовать компьютерное моделирование, и было трудно установить соответствие между этими моделями и результатами реальных экспериментов. Карим попытался объяснить это. Следователь выслушал его и принялся задавать новые вопросы. Это продолжалось несколько часов. Похоже, Исфахани имел четкое намерение что-то выяснить. Случайно он дал Кариму подсказку, когда они говорили о компьютерном моделировании детонатора, предназначенного для сверхсекретного чудовищного устройства, в разработке которого участвовала «Тохид».
— Данные моделирования лучше или хуже, чем экспериментальные?
— Что вы имеете в виду, брат инспектор?
— Измерения показывают, что устройство не действует. Что у нас не получается создать работоспособный детонатор. Но можем ли мы доверять этим результатам, или они фальшивые и нас заставляют усомниться в достигнутом успехе? Я пытаюсь понять, как решить эту головоломку…
Исфахани умолк, и когда Карим в очередной раз спросил его, что он имеет в виду, не ответил.
Молави попросил принести еды, но дежурный ответил отказом. Они что, думают, что его будет проще склонить к сотрудничеству на голодный желудок, посадив на неудобный стул и закрыв в комнате? Исфахани продолжал допрашивать его почти до вечера.
— Можно задать вопрос, брат инспектор? — наконец спросил Молави. Он был в полном изнеможении. — Что вы ищете?
— Мы ищем ложь, — ответил следователь.
— Какую ложь? — спросил Молави.
— Такую, которую не можем разглядеть. Ту, что кроется в машинах, способных обмануть нас беззвучно, без слов. Или ту, которую скрывают ученые. Мы на распутье, доктор Молави, и стрелки смотрят в разные стороны. Исфахан находится в двухстах восьмидесяти километрах на юг от Тегерана. Керманшах — в четырехстах километрах на запад. Но мы не знаем, насколько точны эти знаки. Указывают ли они в нужном направлении? Верно ли расстояние на них? Возможно, они лгут?
— Так почему же вы спрашиваете об этом меня, брат инспектор?
— Потому что не доверяю тебе.
— И почему же?
— А вот этого я тебе сказать не могу, дорогой доктор. Тебе достаточно знать, что ты под подозрением.
Молави ощутил, как по коже бегут мурашки. Покачал головой, собираясь возразить, но потом просто посмотрел в глаза Исфахани.
— Я не сделал ничего плохого, — совершенно искренне произнес он.
Но в ответ следователь лишь покачал головой.
