увидел выбитые на металле силуэты летучих мышей, но не понял, что они означают. Он не успел спросить — хозяин и гости вошли в богато украшенную комнату. Тэмуге еще никогда не встречал подобного великолепия! Хасар принял равнодушный вид, а его брат не мог надивиться на роскошное убранство, незнакомое людям, рожденным в юртах. Всюду курились благовония. Однако кочевникам, привыкшим к горным ветрам, воздух показался несколько затхлым. Тэмуге по-прежнему поглядывал наверх, ни на миг не забывая об огромной тяжести, нависшей над головой. Хасару тоже было не по себе, он молча хрустел суставами пальцев.

Стулья и скамьи стояли за ширмами из черного дерева и шелка, пропускавшими свет из других комнат. На первый взгляд казалось, что вся мебель сделана из ценных пород дерева, тщательно подобранных по цвету. Полированные деревянные колонны поднимались к потолку. Натертый до блеска узорчатый пол из тысяч кусочков почти сиял. После зловонных грязных улиц комната была чистой и гостеприимной, а от позолоты казалась теплой и уютной. Заметив, что Чен И на пороге сменил сандалии на чистую обувь, Тэмуге покраснел и вернулся к двери. Едва он скинул гутулы, к нему подошел слуга и опустился на колени — помочь юноше переобуться в белые войлочные туфли.

На резном столике у дальней стены стояло несколько бронзовых чаш, над ними курился белый дым. Чен И подошел к маленькому алтарю, склонил голову и поблагодарил богов. Правда, Тэмуге не понял, за благополучное возвращение или за что-то еще.

— Ты живешь в красоте и роскоши, — обратился он к хозяину дома, тщательно выговаривая трудные звуки чужого языка.

Чен И привычно склонил голову набок. Единственный жест, оставшийся от пройдохи лодочника.

— Благодарю за любезные слова, — сказал он. — Хотя порой я с грустью вспоминаю молодость — я тогда перевозил товары по Желтой реке. У меня ничего не было, зато жизнь казалась проще.

— Откуда у тебя такое богатство? Чем ты сейчас занимаешься? — спросил Хо Са.

Чен И слегка наклонил голову, однако отвечать не стал.

— Вы, наверное, хотите помыться перед трапезой, — произнес он. — От всех нас воняет рекой.

Чен И направился в другой внутренний двор, прямо за первым, жестом велев путникам следовать за ним. Едва выйдя из-под тяжелой крыши на солнцепек, Тэмуге и Хасар расправили плечи. Откуда-то доносился плеск воды, Хасар осмотрелся и увидел бассейн с толстыми ленивыми рыбками, которые заметались, когда на них упала тень монгола.

Чен И не сразу заметил, что Хасар отстал. Он оглянулся, увидел, что тот раздевается, и весело расхохотался.

— Ты убьешь моих рыбок! — воскликнул он. — Идите сюда, к бане.

Хасар сердито дернул плечами, вновь накинул халат и пошел за Тэмуге и Хо Са, не обращая внимания на ухмылку тангутского воина.

В дальнем конце второго двора гости увидели открытую дверь, из которой вырывались клубы пара. Чен И пригласил их войти.

— Делайте то же, что и я, — сказал хозяин. — Вам понравится.

Он торопливо разделся, обнажив жилистое, покрытое шрамами тело. Увидев два бассейна, от одного из которых поднимался пар, Тэмуге направился было к ним, но Чен И покачал головой. К нему подошли двое невольников, и он поднял руки. К огромному удивлению Тэмуге, рабы окатили хозяина водой из ведер, а затем, обернув ладони тряпками, натерли его тело чем-то пенистым, от чего оно стало скользким и белым. Еще несколько ведер воды, и только после этого Чен И шагнул в бассейн, крякнув от удовольствия.

Тэмуге сбросил халат и взволнованно сглотнул. Каким бы грязным он ни был, ему совсем не нравилось, что его будут касаться посторонние люди. Юноша зажмурился, когда его облили водой, и не открывал глаз, пока сильные руки мяли и терли его тело, поворачивая из стороны в сторону. Вода в последних ведрах была ледяной, и он ахнул от неожиданности.

Осторожно ступая, Тэмуге вошел в горячую воду, нащупал каменную лавку и сел, чувствуя, как расслабляются мышцы спины. Потрясающее ощущение, подумал Тэмуге. Вот так нужно жить! Рабы хотели вымыть Хасара, тот сердито отмахнулся от их рук. Слуги замерли, затем один попробовал продолжить — и в тот же миг получил кулаком в висок и покатился по плиточному полу.

Чен И расхохотался, что-то приказал рабам, и они послушно отошли. Упавший не без труда встал и с поклоном протянул тряпицу Хасару, который обтирался до тех пор, пока ткань не почернела от грязи. Тэмуге отвернулся, увидев, что брат поставил ногу на каменную скамью у стены и моет гениталии. Закончив, Хасар вылил на себя ведро воды, не переставая бросать злобные взгляды на человека, которого ударил.

Четверо мужчин молча сидели в горячей воде, затем Чен И встал и плюхнулся в соседний бассейн. Остальные последовали его примеру, уставшие и измученные тревогами и тяготами дальнего пути. Хасар выдохнул, с головой погрузился в холодную воду и вынырнул, шумно отплевываясь и чувствуя прилив энергии. Монголы не знали горячих ванн, окунуться же в холодную купель было ничуть не сложнее, чем прыгнуть в горную реку. Тэмуге с тоской посмотрел на исходящий паром бассейн с горячей водой, но не стал туда возвращаться.

Пока гости плескались, Чен И вышел из воды, и рабы полотенцами осушили его тело. Хасар и Тэмуге не мешкая вылезли вслед за ним. Хасар хватал ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Невольники не рискнули подойти к нему еще раз, а просто вручили большой кусок грубой ткани. Хасар растирался, пока кожа не запылала. Он развязал шнурок, который удерживал волосы, и те рассыпались длинными черными прядями.

Тэмуге с отвращением взглянул на жалкое заношенное тряпье — свой халат, хотел было его поднять, но Чен И хлопнул в ладоши, и слуги принесли чистую одежду. Как приятно избавиться от лодочной вони, подумал Тэмуге, поглаживая мягкую ткань. Он мог только предполагать, что задумал Чен И.