к его новым романам огорчали писателя. Здоровье его мало-помалу ухудшалось, временами отнимались ноги, и он мог передвигаться только с помощью палки. Ему уже трудно было забраться в коляску, и он это делал только с помощью домашних. В Куперстауне он по-прежнему ежедневно выезжал с женой на прогулки, а когда ему становилось лучше, медленно прогуливался по поселку. И каждый раз, когда он проходил мимо одного дома, из окна выглядывала давно знавшая его и его семью очень старая женщина и неизменно произносила одну и ту же фразу:
– Джеймс, почему бы тебе не перестать тратить попусту время на твои дурацкие романы и не заняться чем-то серьезным?
Ее мнение разделяло большинство жителей поселка. Ремесло писателя сделало Купера знаменитым, но ничуть не прибавило ему уважения со стороны его сограждан. Правда, переиздание 11 романов писателя в издательстве Путнама снова привлекло к нему внимание читающей публики. Друзья писателя в Нью-Йорке подумывают организовать банкет в его честь, но он так и не состоялся, вероятно, из-за состояния здоровья писателя.
Обращение к врачам не приносит серьезного облегчения, но Купер по-прежнему занят литературным трудом. Теперь он выступает в новом для себя жанре драматурга, пишет комедию «Вверх ногами, или Философия в юбке». Пьеса шла в театре Бартона в Нью-Йорке четыре вечера – с 18 по 21 июня 1850 года. Главную роль 60-летнего богатого холостяка Ричарда Ловела исполнял известный актер Уильям Эванс Бартон.
Содержание пьесы довольно простое. Племянник Ловела Фрэнк влюблен в его подопечную Эмили. Однако ей не нравится его увлечение утопическими идеями Фурье и его рассуждения о социализме. Дядя хочет повлиять на племянника и с этой целью ходит слушать лекции некоего доктора Максоушэла, на которых знакомится с его сестрой. Молодая женщина сначала пытается влюбить в себя племянника, а получив отпор, принимается за его богатого дядю. Под ее напором старый холостяк дает согласие на женитьбу, и молодая особа немедленно переезжает вместе с братом в его особняк, где начинает верховодить. К счастью для Довела, он неожиданно узнает, что его невеста – вовсе не сестра Максоушэла, а его жена. Он изгоняет ее и мужа из своего дома. Племянник Фрэнк под влиянием всего увиденного отказывается от своих социалистических идей и находит утешение в объятиях Эмили.
Но блестящая игра Бартона и его труппы не смогла долго удержать пьесу на сцене. Как отмечала газета «Альбион», «в этой новой попытке его убедительного сатирического пера Купер направляет свои атаки против фурьеризма, против социализма и против нетвердых убеждений в отношении брачных уз, которые еще бытуют среди нас». Основными недостатками пьесы, по мнению рецензента, была излишняя говорливость действующих лиц, не подкрепленная действиями или видимыми мотивами.
Рецензент также отмечал, что главный герой пьесы Р. Довел слишком сильно напоминает Эффингхема, Литтлпейджа или Данскомбе – героев предыдущих романов писателя, а фактически самого Купера. Правда, Бартон сумел создать по-настоящему комический образ, но это не спасло пьесу от того, что тот же «Альбион» назвал «лишь частичным успехом».
Частые поездки в Нью-Йорк, неторопливые прогулки по острову Манхэттену, которым и ограничивался город в те годы, наблюдения за тем, как менялся и перестраивался город, натолкнули Купера на мысль написать историю Нью-Йорка. Он хорошо знал этот город и любил его. Мальчиком он играл в его садах и на его пыльных, грязных улицах. Молодым офицером он бродил по его кабакам, набирая матросов, и танцевал в его гостиных, выбирая невесту. Владельцем китобойного судна он проводил много времени в его порту, навещая его склады, вел длинные деловые разговоры в его банках и торговых конторах. Преуспевающий писатель был завсегдатаем его литературных гостиных и книжных лавок, его издательств, газет и журналов.
И теперь он знал в городе очень многих, и многие знали его. Поэтому мало кто удивился, когда газета «Хоум джорнел» объявила 7 апреля 1849 года, что летом в продаже появится новый двухтомник Купера «Нью-Йорк, прошлое и настоящее». Писатель работал над новой книгой, насколько позволяло ему состояние его здоровья. Он также писал новые главы для «Истории военно-морского флота США», небольшую аллегорию из индейской жизни «Озерная пушка» для журнала «Парфенон».
Но состояние его здоровья резко ухудшалось, он уже не мог ходить, не мог сам писать и время от времени диктовал новые страницы истории Нью-Йорка своей дочери Шарлотте. 14 сентября 1851 года Джеймс Фенимор Купер скончался. Похоронили его на семейном кладбище в Куперстауне.
И хотя при жизни литературная Америка не слишком-то жаловала Купера, после его смерти стало ясно, что из жизни ушел крупнейший американский писатель, снискавший своей стране мировую литературную славу. Через несколько дней в зале нью-йоркской городской мэрии состоялось траурное собрание, на котором председательствовал Вашингтон Ирвинг. Собравшиеся решили начать сбор средств на памятник Куперу и провести в ближайшее время публичный митинг, посвященный его памяти.
Собрать достаточно средств на постройку памятника не удалось, и собранные средства передали друзьям и родственникам писателя, которые на эти деньги соорудили небольшую статую Кожаного Чулка и установили ее на местном кладбище возле могилы писателя. В 1853 году дом Купера сгорел, и на его месте позднее был воздвигнут памятник писателю работы известного скульптора Виктора Сальваторе, который и сегодня стоит посреди небольшой площади на том самом месте, где жил и работал Фенимор Купер.
Публичный митинг памяти Купера состоялся в Нью-Йорке 25 февраля 1852 года, почти через полгода после кончины писателя. Председательствовал на нем известный общественный деятель Даниэль Уэбстер. На митинге зачитали посвященные памяти писателя письма Ральфа У. Эмерсона, Германа Мелвилла, Вашингтона Ирвинга, Генри Лонгфелло, Джоржа Банкрофта, Ричарда Даны, Френсиса Паркмена. С лекцией «Жизнь, характер и гений Джеймса Фенимора Купера» выступил известный писатель Уильям К. Брайант. Многие присутствовавшие на митинге понимали всю справедливость слов Вашингтона Ирвинга: «Купер оставил в нашей литературе место, которое нелегко будет заполнить».
Ведущий литературно-критический журнал страны «Нортх америкен ревью», который, как мы знаем, не очень-то жаловал писателя при жизни, откликнулся на его кончину обстоятельной статьей известного историка и литератора Фрэнсиса Паркмена «Труды Джеймса Фенимора Купера». «Изо всех американских писателей Купер является наиболее оригинальным и наиболее типично национальным. …Его книги – правдивое зеркало той грубой трансатлантической природы, которая кажется такой странной и новой европейскому глазу. Море и лес – сцены наиболее выдающихся достижений его сограждан. И Купер чувствует себя как дома и на море, и в лесу. Их дух вдохновлял его, их образы запечатлелись в его сердце. И люди, воспитанные морем и лесом, – моряк, охотник, пионер – живут и действуют на страницах его книг со всей энергией и правдивостью подлинной жизни… От нас ушел наиболее талантливый и оригинальный из американских писателей».
За 130 лет, прошедших после смерти Джеймса Фенимора Купера, многое изменилось в Соединенных Штатах Америки и в мире в целом. Но по-прежнему лучшие романы писателя читаются во всех уголках земного шара, по-прежнему все новые поколения читателей с неослабевающим вниманием следят за приключениями Кожаного Чулка и Чингачгука, восхищаются бескорыстным патриотизмом Гарви Бёрча, сочувствуют молодым американским морякам Гриффиту и Барнстейблу в поисках их суженых.
На русском языке первый роман Купера появился в 1825 году. Это был «Шпион», переведенный с французского издания. С этого времени романы Купера регулярно переводятся на русский язык и становятся весьма популярными среди русской читающей публики. Известно, что романы Купера высоко ценили М.Ю. Лермонтов, В.Г. Белинский, П.А. Вяземский.
Отвечая тем критикам, которые считали Купера «подражателем и учеником» Вальтера Скотта, В. Г. Белинский писал: «…Купер – писатель совершенно самостоятельный, оригинальный и столько же великий, столько же гениальный, как и шотландский романист. Принадлежа к немногому числу перворазрядных, великих художников, он создал такие лица и такие характеры, которые навеки останутся художественными типами».
Великий русский писатель и гуманист Максим Горький любил романы Купера о Кожаном Чулке и восхищался их героем: «Натти Бампо всюду возбуждает симпатии честной простотой своей мысли и мужеством деяний своих… Безграмотный Бампо является почти аллегорической фигурой, становясь в ряды тех истинных друзей человечества, чьи страдания и подвиги так богато украшают нашу жизнь».
Следует отметить, что сам Купер очень хорошо относился к русским и России. По приезде в Париж, как мы отмечали, он был принят в салоне княгини П.А. Голицыной (Шуваловой). Добрые чувства к русским
