племянник решают отправиться в путешествие инкогнито. Из Гавра в Нью-Йорк они плывут на пароходе под именами Дэвидсона – старшего и младшего из штата Мэриленд. А в Нью-Йорке при помощи их друга и поверенного Джека Деннинга они гримируются, надевают парики и прибывают в свои родные места под видом немцев – торговца дешевыми часами и безделушками и музыканта.
Какое-то время дяде и племяннику удается дурачить и родных и арендаторов. Первым их узнает старый индеец Сускезус. Ему уже далеко за сто лет, но он сохраняет ясность мысли и бодрость духа и вместе со своим старым приятелем негром Джепом живет в хижине неподалеку ог хозяйского дома. Поначалу истинное лицо приезжих знают лишь ближайшие родственники, но, столкнувшись как-то с антирентистами, дядя и племянник вынуждены раскрыть свое инкогнито.
Это лишь подливает масла в огонь. Напуганные тем, что, узнав некоторые тайны антирентистов, Литтлпейджи предпримут какие-то меры, два самых ярых противника ренты – Сенека Ньюкем, внук мельника Джейсона, и батрак Джошуа Байем пытаются ночью поджечь хозяйский дом. Заранее предупрежденный о готовящемся поджоге, Хью с помощью неожиданных помощников-индейцев, прибывших к вождю своего племени Сускезусу, предотвращает пожар и захватывает поджигателей. Попытка толпы арендаторов освободить узников ни к чему не приводит, так как в имение прибыл поверенный хозяев вместе с шерифом и полицией. Однако в суматохе поджигателям удается бежать. Заканчивается роман женитьбой Хью на дочери местного священника Мэри Уаррен и их отъездом в столицу страны Вашингтон, где Хью намерен прояснить ситуацию с перешедшими ему по наследству контрактами. Если же он не найдет своей правды в Вашингтоне, то он намеревается отправиться во Флоренцию «беглецом от республиканской тирании».
Трилогия Купера написана по следам вспыхнувших событий. Поэтому в ней весьма сильны реалистические элементы. Писатель стремился достоверно передать смысл происходящих событий так, как он их понимал. В антирентистском движении он видел угрозу стабильности страны, так как считал, что основой общественного порядка может быть только система крупного землевладения, при которой арендатор оставался верным слугой лендлорда. В силу таких взглядов Купер всячески стремится приукрасить образы владельцев земли. Но здесь его реализм восстает против своего творца, и читатель видит, как мельчает род Литтлпейджей, как их стремления приходят в противоречие с желаниями большинства граждан. Будучи пристрастным наблюдателем антирентистских выступлений, Купер тем не менее, как подлинный бытописатель, не мог не отразить размах этого движения, не мог не показать непримиримость противоречий, зреющих в американском обществе. Он реалистично описывает жизнь аграрной Америки, привольное житье-бытье землевладельцев, тяжкий труд арендаторов, вскрывает истоки борьбы за право владения землей. Семейная хроника рода Литтлпейджей, помимо воли ее автора, перерастает в общественно-социальный документ о судьбах землепользования, о тех условиях, которые приготовили переход права на владение землей от старых землевладельцев-аристократов к спекулянтам землей и затем к повой нарождающейся буржуазии. В трилогии Купер – социальный бытописатель, Купер- художник вступает в спор с Купером – выразителем интересов крупной земельной аристократии и побеждает последнего. Нарисованная в трилогии широкая панорама американской жизни дает ясное представление о тех социальных, экономических и политических факторах, которые, возникнув в одном районе на базе специфических местных условий, приобретали общегосударственное звучание.
Известный исследователь основных течений американской общественной мысли В.Л. Паррингтон так оценил значение трилогии Купера для его творчества и для истории американской литературы: «Во время бурных 40-х годов, когда аграрные беспорядки в штате Нью-Йорк поставили под угрозу старое помещичье землевладение, враждебность Купера духу уравнительства достигла своего апогея. Именно в это время, выступая в защиту старых порядков, он пишет свою «трилогию в защиту земельной ренты», которую следует всегда рассматривать в неразрывной связи с циклом романов о Кожаном Чулке. Эти два цикла, взятые вместе, но без морских романов Купера, дают наиболее полное представление о писателе; взятые в отдельности, они создают лишь неполную и одностороннюю картину его творчества. В первый цикл входят социальные романы, во второй – эпические произведения романтического плана. В первых раскрываются перемены, которые прошедшие годы принесли определенному району страны. В романах же о Кожаном Чулке писатель отступает на Запад, куда все дальше и дальше перемещалась «граница». Романы в защиту земельной ренты показывают оборотную сторону романтической картины, нарисованной в романах о Кожаном Чулке».
Эти два таких различных по замыслу и непохожих цикла роднят образы индейцев, нарисованных в обоих циклах с большой симпатией и подлинным мастерством. Образ Великого Змея – Чингачгука хорошо знаком нашим читателям, чего, к сожалению, нельзя сказать о Бесследном – Сускезусе, вожде из племени онодаго, который играет заметную роль во всех романах трилогии. Именно в образе Сускезуса проявляются романтические элементы таланта Купера в этот период.
История жизни Сускезуса романтична и не совсем обычна. Его все время окружает тайна, которая раскрывается им самим лишь в конце трилогии. В 50-е годы XVIII столетия, то есть во времена Корни Литтлпейджа, Сускезус был молодым, но весьма уважаемым вождем племени онодаго. К 30 годам «ни один из вождей его племени не имел ни того почета, ни того уважения, ни той власти в своем народе, как он. Сускезус был первым из первых среди онодаго, и слава о нем гремела по всем лесам и по всем соседним племенам».
Сускезус был холостой, и пришло время избрать ему достойную жену. В это время один из воинов его племени, по имени Водяная Курочка, привел захваченную им в плен молодую девушку из племени делаверов по имени Уит-Уис. Здесь надо сказать, что по законам индейцев каждый пленный принадлежит «беспредельно и неотъемлемо» тому, кто его пленил. Уит-Уис была безоговорочной собственностью Водяной Курочки, и он намеревался ввести ее в свой вигвам, а пока она жила среди девушек племени. Сускезус увидел Уит-Уис, и она увидела молодого вождя. «И глаза их не могли оторваться друг от друга, и в большой толпе они искали друг друга, и в тишине ночей думали только друг о друге. Он был в ее глазах самым красивым оленем дремучих лесов, а она в его глазах была прелестнейшей ланью. Он страстно желал ввести ее в свой вигвам, она же всем сердцем желала войти туда».
Но закон есть закон, он так же обязателен для главнейшего вождя племени, как и для простого воина. По этому закону Уит-Уис принадлежала Водяной Курочке. Был созван большой совет, и большинство высказалось в пользу Сускезуса. Молодые женщины привели Уит-Уис к вигваму Сускезуса и предложили ей войти внутрь. Но дорогу ей преградил Водяная Курочка. Он стоял один, ибо друзей у него почти не было, а сотни воинов, поддерживавшие Сускезуса, стояли вокруг и молча наблюдали за происходящим. Достаточно было одного жеста Сускезуса, чтобы Уит-Уис оттолкнула Водяную Курочку и вошла в вигвам вождя. Сердце Сускезуса разрывалось от боли, но он сдерживал свои чувства. Он предложил сопернику любой выкуп за юную делавер-ку – лучшее свое ружье и порох, шкуры и головные уборы и даже свой вигвам. Но Водяная Курочка на все отвечал: «Нет! Возьми мой скальп, ты силен, и ты можешь это сделать, но не отнимай у меня моей пленницы!»
Тогда Сускезус вышел на середину и обратился ко всем: «Водяная Курочка прав: делаверка по закону принадлежит ему, а то, что говорит закон краснокожего человека, краснокожий человек обязан исполнять… Возьми ее, Водяная Курочка, она твоя! Но береги ее: она нежна в беззащитна, как ласточка, только что покинувшая свое гнездо. А мне надо уйти на время в леса. Когда мой дух вновь успокоится и сердце мое вновь обретет мир, Сускезус вернется к вам».
Так вождь племени онодаго превратился в проводника разыскивающего свои новые земли Корни Литтлпейджа. Сускезус служил Корни верой и правдой, не один раз спасал его в опасных ситуациях, выручал из трудных положений. Менялись хозяева «Вороньего гнезда», а Сускезус всегда был под рукой, готовый в нужный момент прийти на выручку. Вот и в конце трилогии на помощь Хью приходит уже не сам 120-летний Сускезус, а воины его племени, совершившие долгий переход из прерий в Вашингтон для встречи с президентом страны и на обратном пути навестившие своего старейшего соплеменника, слава о котором передавалась из рода в род.
Казалось бы, что может быть противоестественнее союза между праздным землевладельцем Хью Литтлпейджем и воинами племени онодаго, согнанными со своих исконных земель предками этого самого Хью! Волею писателя они вместе встают против восставших арендаторов. Объяснение этому простое. Купер подчеркивал благородство и высокую порядочность отдельных индейских племен. Этими же качествами он стремится наделить и милых его сердцу землевладельцев. Для писателя нет ничего противоестественного в
