Видимо, тоже поняли, что над ними будут подшучивать еще долго, и решили потребовать компромат обратно.

— Какие рапорты? — искренне поразился Тантоитан. — Вы о чем?

Зато диалог услышал Серджио Капочи:

— Что за рапорты? Почему не знаю?

— Ребята чуток перегрелись, заговариваются, — отмежевался от подробных объяснений майор.

После чего попытался отыскать самое удобное место внутри флайера. В любом случае поспать в дальнем пути, да еще после расслабляющего алкогольного напитка было самое то. Да и бессонная ночь, проведенная в покоях у принцессы, сказывалась.

Но командир дивизиона явно обеспокоился. Усевшись за спинами пилотов, он решил докопаться до истины:

— Так о чем речь? Может, вам служба не мила и вы решили расторгнуть контракт?

— С чего бы это? — буркнул немного расстроенный Армата.

— Вот и я думаю: зачем? Герои, лучшие, орденоносцы! К тому же и на вас подписаны ходатайства о награждении орденом Изумрудный Листок. И на звания внеочередные за подвиги во время вторжения. Так что до генеральских званий совсем чуть-чуть осталось.

— Радует, — улыбнулся Николя. Потом оглянулся на уже прикрывшего блаженно глаза Тантоитана и признался: — Со службой у нас все в порядке. Это просто наш товарищ любит разные розыгрыши.

Затем оглянулся и на пятерку офицеров сопровождения.

— Эти уже в курсе, за кого выходит замуж принцесса, — правильно понял его обеспокоенность Капочи.

— Вот-вот! И принцесса тоже в розыгрыше постаралась. А остальное, при всем нашем уважении и дисциплине, узнавайте у этой сладкой парочки.

Серджио думал недолго:

— Примерно уже догадываюсь, как они вас разыграли. Весело было?

— До сих пор ухохатываемся! — не соврал Армата, пряча улыбку. — Правда, делаем это мысленно.

Они еще о чем-то оживленно спорили и переговаривались, но Тантоитан уже ничего не слышал. Провалился в сон.

Пять часов перелета позволили полностью телу восстановиться, так что в Зулисоне, вылезши на маленькой посадочной площадке, огороженной высоким забором, майор несколько расстроился:

— Раньше разбудить меня не могли? Ни разу над этим городом не пролетал.

Николя и Армата, остающиеся при флайере, собирались ночевать в здании с другой стороны площадки. Как и пять коллег из дивизиона. Так что на вопрос товарища они лишь пожали плечами и махнули на прощание.

— Завтра, когда будем улетать, полюбуешься, — чуть ли не за руку тащил его за собой профессор в какие-то подземелья. — Мне по краберу доложили, что все готово к немедленной операции, а ведь тебе еще и потом придется всю ночь под наркозом пролежать.

— Чего так долго?

— Радуйся, что оборудование здесь самое современное. Серджио двое суток у меня под присмотром валялся.

Но как только приблизились к операционной и рассмотрели ее через прозрачную стену, оба «подопытных кролика» не сдержали своих восклицаний:

— Что это за монстр? Разве такие бывают?

— В самом деле. — Капочи и сам был поражен. — В Старом квартале такого чудовища не было.

— А он пока только в единственном экземпляре, — похвастался с гордостью ученый. — С его помощью можно не только тонкие операции производить в области мозга, но и послеоперационную адаптацию проводить в самом благоприятном, омолаживающем режиме.

Практически вся операционная состояла из единого не то прибора, не то робота, вокруг которого хлопотали уже хорошо знакомые офицерам помощники Сартре. А внутри этого медицинского монстра- конгломерата виднелось сразу два операционных стола.

Хотя Капочи почему-то решил, что на эти столы он сегодня не попадет. Двигаясь в комнату для раздевания и подготовки, он шепнул Сартре на ухо:

— Хорошо, что я уже пережил блокировку.

— Зато теперь ты будешь лежать рядом, — обрадовал его профессор, жестами руководя иными помощниками, которые быстро раздевали пациентов и начинали готовить их к операции. — И тоже под наркозом. Мне надо сделать сравнительные замеры, а это следует делать только здесь и только на вас обоих.

Дальше он пустился в какие-то словесные дебри про высшую нейрохирургию, но Тантоитан его перебил.

— А зачем мне бреют голову? — вопил он с возмущением. — У меня и так короткая стрижка.

— Тем более переживать не о чем.

— Меня невеста не узнает!

— Подберем тебе парик. Ведь у Серджио ты ничего не заметил?

Майор осторожно вывернул голову, присматриваясь к скромно затихшему полковнику. Тот и в самом деле оказался зеркально лыс, а его парик уже лежал вместе с остальными вещами. Парадорскому ничего больше не оставалось, как воскликнуть:

— Цирк! И два новых клоуна на манеже!

— Но, но, но! — тут же прикрикнул старший по званию. — Совсем к командованию уважение потерял?

— Как можно, господин полковник! Это я себя имел в виду, и… — Он осекся, наткнувшись на ироничный, но весьма многообещающий взгляд профессора. Но потом все-таки выкрутился: — И второй раз тоже себя.

Еще через десять минут оба пациента лежали на столах и с фатальным отчаянием продолжали бравировать и шутить.

А потом все накрыл туман наркоза.

Очнулся Парадорский все на том же операционном столе, но в довольно неприятном состоянии. Страшно хотелось пить, жутко затекло все тело от неподвижного лежания, основательно болела голова. Словно в черепную коробку вонзили сразу несколько горячих стержней. Кругом царил полный мрак и что-то монотонно гудело. Хотел пощупать руками бедра и только тогда понял, что прочно прикреплен к ложу многочисленными ремнями. Из-за ремня и голова не поворачивалась. Пошевелил губами и решил кого-то позвать:

— Эй! Кто-нибудь! Отзовитесь или дайте напиться!

— Да чтоб тебя ржавчина съела! — послышался изумленный голос профессора в невидимых динамиках. — Ты почему проснулся?! Тебе еще час следовало спать!

— Выспался, вот и проснулся. Да и пить жутко хочется.

— Лежи и не шевелись! — умоляюще восклицал ученый. — Мы сейчас все уладим.

В темноте невидимого пространства послышались шумы беготни, восклицаний, скрип и шелест передвигаемых устройств. Потом опять раздался голос:

— Тебе не должно хотеться пить! Твою жизнедеятельность поддерживает прототип омолаживающего устройства.

— Значит, ваш прототип сломался. Пить хочу, тело отлежал, башка болит!..

— Не стони! — уже сердито восклицал профессор. — Ведешь себя словно девственница… перед родами.

Вскоре системы жизнеобеспечения и в самом деле заработали. По спине прошлась волна тепла, кожа перестала чесаться, боль в голове стихла. По столу пошли вибрирующие волны, способствующие массажу тела. Чуть позже и во рту исчезла неприятная, горчащая сухость.

Да и комментарии продолжились:

— Сейчас выводим тебя полностью из-под режима послеоперационной регенерации. Минут через