парочке странноватых незнакомцев.
– Все еще хочешь остаться?
Лус упрямо опустила подбородок.
– Ладно, пойдем искать тот гостевой дом.
По мере того как мы углублялись в лабиринт города, Аллари нравился мне все меньше и меньше. Да, жить здесь было уютно и красиво, но стоило взглянуть на местность с точки зрения защиты и нападения, как все первое впечатление безвозвратно испарялось. И честно говоря, я почти ненавидел за это демона. Если бы его не было рядом со мной… Хотя, если бы его не было, в моей жизни не возникло бы и города, прыгающего через реку с островка на островок.
Узкие улицы, многократно изогнутые так, чтобы побыстрее гасить порывы сырого ветра, создавали своими зигзагами кучу закутков, пригодных для устройства засады. Крыши, смыкающиеся друг с другом в длинные черепичные настилы, как нельзя лучше подходили для отступления, вынужденного либо запланированного. Не говоря уже о каналах, ныряющих под мостами: если тебя совсем допекла погоня, можно спрыгнуть в воду и, прячась между сваями, добраться до безопасного убежища. Правда, для свидания с темной гладью требовалось немалое мужество, особенно в конце весны, когда течение еще несет в себе память о талом снеге.
Гостевой дом соседки стражника плотно вливался в общий строй зданий, гранича и крышей, и балконами, опоясывающими второй этаж. Будь моя воля, ни за что не остановился бы здесь на ночлег, но особого выбора не было, потому что город на глазах наводнялся толпами людей, явно приехавших издалека, а значит, в скором времени в Аллари не должно было остаться ни одного свободного местечка. К тому же не стоило огорчать отказом старшину Сеппа, так любезно сократившего время нашего унылого пребывания на корабле.
Хозяйка оказалась женщиной толковой и едва услышала, кем мы были присланы, понимающе улыбнулась и не задала ни единого вопроса из праздного любопытства. Проводила в комнату со стенами, обитыми непривычно темной тканью, справилась о том, что и когда гости желают откушать, и скоренько оставила нас наедине.
Створки высокого полуокна-полудвери были приглашающе распахнуты на балкон, и я вышел посмотреть на город хоть с небольшой, но все-таки высоты. При взгляде сверху вниз Аллари еще больше походил на что-то вроде кукольного дома и казался совершенно невозможным со всеми своими игрушечными мостиками, улочками, переплетенными друг с другом, как косы, пышными цветами и прочей зеленью в многочисленных кадках, издалека сливающимися в одну большую лужайку. Даже люди, по моему примеру облюбовавшие балконы, прогуливающиеся по набережным или снующие в уличных просветах между домами, напоминали какой-то огромный заводной механизм, приведенный в движение поворотом невидимого ключа. А главное, ни в одном из уголков города, куда я мог дотянуться взглядом, не было и тени мрачной, скрипящей от натуги пружины столичной жизни. Нет, здесь царили беспечность и радость, вроде бы беспричинная, зато заразительная. Хотелось забыть о всех бедах и трудностях, вытряхнуть из памяти мертвые тела и искаженные страхом лица, вдохнуть свежий воздух, раскинуть руки и…
Взлететь? Почему бы нет? Пусть полет вниз и не мог продлиться больше пары-тройки секунд, он все равно подарил бы ощущение свободы.
– Здесь красиво, – заметил демон, тоже выбравшийся на балкон.
– Утром ты был другого мнения, – напомнил я.
– Утром… Дурное самочувствие отвращает от любых удовольствий.
– Но теперь тебе стало лучше, я надеюсь?
Лус внимательно прислушалась к своим ощущениям:
– Мутить перестало, и на том спасибо. Угораздило же получить в распоряжение тело, не способное ни к чему!
– Мы уже говорили об этом. Все в твоих руках: научи, она будет послушной ученицей.
– Слишком послушной, – вздохнул демон. – И потом… Я не собираюсь здесь долго задерживаться.
– Тебе же вроде некуда возвращаться?
– Неважно. Оставаться и решать, на чьей стороне выступить, я не хочу.
– Разве ты до сих пор не решил?
Лус повернула голову, устремляя взгляд на город:
– Все слишком сильно перепуталось. Беглецов из империи надо спасти от гибели, но изо всех, кто мне встретился, спасения заслуживали как раз те, кто следовал зову долга и сам знал, что делать. А остальные… Возможно, не стоит тянуть их обратно силой. Они ведь никогда уже не будут настоящими подданными, любящими или ненавидящими своего императора. Никто не знает, о чем думают «выдохи» после пробуждения. Понятно только одно: в жизни для них не остается ничего увлекательного.
– Ты тоже жаловался на скуку.
– Да. Но она хотя бы всегда была разной. То омерзительной, то почти приятной, то мучительной, то приносящей успокоение. А по возвращении стала бы просто… скукой.
– Но ты все равно бы вернулся?
Лус грустно посмотрела на меня тускло-алыми глазами.
– Стыдно признаваться, но… Я скучаю. И знаешь, по чему особенно?
– Даже не представляю.
– По чудесам, – выдохнул демон. – По вещам, которые происходят сами по себе, своевольно и неожиданно. Здесь все иначе: есть причина, есть следствие, никаких случайностей.
Пожалуй. И попытки синих мантий заполучить в свои руки чистое могущество демонов не увеличат количество чудес. Скорее наоборот, все способности будут отмеряться строго по порциям, приниматься по расписанию, применяться по приказу. Есть ли выход из этого тупика?
Позволить Цепи одушевления отловить всех демонов и превратить мир в унылую последовательность одних и тех же причин и следствий? Уничтожить ловцов и получить вместо шанса для каждого исполнить заветное желание тиранию со стороны всемогущих пришельцев? А ведь еще совсем недавно в нашем мире сохранялось хоть шаткое, но равновесие. Пару веков назад люди и вовсе не знали о грядущих бедах, глядя в ночное небо и мечтая поймать синюю звезду.
Но больше так продолжаться не будет. И та и другая сторона слишком сильно окрепли, поумнели, перестали действовать наугад. Рано или поздно столкновение произойдет. Кто тогда выйдет победителем?
– Немногие согласятся вернуться. Наверное, чудеса родины померкли перед возможностью стать могущественным и бессмертным. Стать почти богом.
– Да, богом, – хмыкнул демон. – И одному из нас это точно удалось, по крайней мере, в том мире. Правда, и здесь, если верить твоим словам, ему подвластно многое.
– Он сам считает иначе. И ищет дорогу назад.
– Думаешь, он сказал тебе правду?
– Думаешь, у него были причины лгать?
Мы посмотрели друг другу в глаза и снова повернулись лицами к городу.
– Доброго вечера, соседи! – донесся вдруг голос откуда-то слева.
На балконе рядом с нашим, отделенным только ажурной загородкой, любовались закатом двое. Молодой, даже очень молодой человек в рубашке, расстегнутой чуть ли не до живота, коротких, до колена, штанах, босой, растрепанный, как воробей, купающийся в первой весенней луже, упирался руками в балконную решетку, почти вися над улицей, и явно наслаждался тем, что делал. Второй – старик, вид которого не удалось бы описать даже словом «дряхлый», сидел на лавочке, прислонившись к стене дома, и, казалось, спал как убитый. Нет, все-таки как умерший. Впрочем, при звуках голоса своего спутника он встрепенулся и начал оглядываться, правда, совсем в другие стороны, чем следовало.
– Соседи? – продребезжал он. – Где соседи?
– Дядя, сиди где сидишь. Потом поздороваешься, – покровительственно разрешил молодой, а сам подобрался ближе к нашему балкону и уставился на Лус, восхищенно щуря глаза.
– Откуда берутся такие красотки? – наконец спросил он, вдоволь насмотревшись.
– Из далеких краев. Отсюда не видно, – огрызнулся демон, впрочем, в исполнении девического голоса
