– Ничего особенного… Сколько попыток понадобилось Вам?
Варита хлопнула несколько раз ресницами, покраснела и едва слышно ответила:
– Двадцать семь.
Теперь понимаю ее смущение: в самом деле, многовато. И конечно же, все эти разы она добавляла Потоку (а кроме того, и порченой воде) свои унылые переживания, которые становились все злее и злее, пока, наконец, у магички не стало что-то получаться. Вылитая вода просочилась в землю, слилась со струями подземного течения, достигла озерца, в котором окончила свой бег и… Изменила русло Потока. Заставила его разделиться пополам, чтобы… Обойти. Обычно обходят те места, которые либо могут быть опасными, либо когда-то в прошлом были опасны, и память все еще жива. Какую версию принять в кенесальском случае?
Вода, посредством которой проводилось
Поскольку Варита в своих действиях ничем поначалу не отличалась от всех прочих магиков, то бишь, брала силой то, что ей требовалось, а вода используется при
Вернувшись домой, я дождался Кайрена, чтобы без приветствий и прочих вежливостей сразу задать ему вопрос:
– Ты уже сдавал отчет вьеру?
– Отчет? – Карие глаза непонимающе застыли.
– Ну да, о происшествии в Кенесали. Сдавал?
– Нет.
– Точно?
– У меня пока провалов в памяти не наблюдается, – голос дознавателя прозвучал резче, чем обычно. – Что стряслось?
– Но ты его составил?
Кайрен подобрался, как гончая:
– Мне не нравятся твои вопросы. Чем они вызваны, признавайся!
– Сначала ответь. Очень тебя прошу!
– Я ничего не успел пока составить. Да и когда мне было заниматься отчетом? С этой кутерьмой вокруг принцессы…
– Слава богам!
Обрадованно плюхаюсь на кухонную скамейку. Дознаватель подходит к столу и упирается в него ладонями, нависая над деревянной поверхностью и заодно надо мной.
– В чем дело?
– Не сдавай его.
– Кого?
– Отчет.
– Ну знаешь! Я, в конце концов, служу в управе и попросту не могу сказать вьеру: мол, простите великодушно, но ничего от меня не получите.
– Я не говорил «ничего». Напиши… что хочешь. Хоть о временном помешательстве девицы. Хоть о том, что на нее губительно действует парное молоко, которое она наверняка пьет, и довольно часто. Пиши, что пожелаешь, только… Не вспоминай о Варите и моих словах. Ладно?
– Это еще почему?
И что мне делать? Кайрен заучил все детали произошедших событий наизусть, не пропуская ни единого словечка: заставить его забыть – невозможно. Почти. Но я не хочу ни просить о помощи, ни вмешиваться в чужую волю самому. А раз так, придется рискнуть и объяснить ВСЁ в надежде, что дознаватель останется верным самому себе и своему долгу сохранения безопасности Империи.
Я выдохнул, снова глубоко вдохнул и предложил:
– Присядь.
– Я-то присяду! – Грозно пообещал Кайрен, обосновываясь напротив меня. – Но пока не услышу внятных объяснений, с места не встану. И ты – тоже!
– Хорошо, хорошо, объяснения будут. Только прошу: ни одно из них не должно покинуть пределы этого дома. Ни одна душа не должна узнать то, о чем я расскажу. Ты можешь выполнить такое условие? Подумай хорошенько!
Дознаватель сузил глаза, поглядывая то на меня, то на собственные пальцы, поглаживающие испещренную ножевыми порезами столешницу. Он и правда думал, может быть, серьезнее, чем когда-либо
