как?

Кстати говоря, сей вопрос сопровождался особыми обстоятельствами. Все гостевые дома в Нэйвосе занесены в местный Регистр и исправно платят подати, небольшие, но мне сейчас не по карману даже такие. Значит, пойти в городскую управу и заявить свой мэнор в качестве гостевого дома я не могу: представляю, как будут недовольны те же соседи, когда узнают о моих планах. Остается только личная договоренность в обход казны. Сделаю вид, что живущие в доме – мои гости. Не беда, если они задержатся на год и более: всякое бывает. Но если основание я худо-бедно придумал, то где, собственно, буду искать желающих у меня поселиться?

Конечно, там, где люди чаще всего бывают и охотно делятся своими бедами и радостями. В трактире.

Сам я не любитель проводить время в питейных заведениях, потому что лучше взять кувшин-другой с собой, чем напиваться до потери сознания неизвестно в чьем обществе и неизвестно как добираться до дома. Поэтому трактиров знаю мало, а трактирщиков – еще меньше. И место под вывеской «Приют путника» выбирал почти наугад. А если быть совсем уж честным, по велению души, которая, выказав недвусмысленное недоверие шести посещенным до того заведениям, довольно благосклонно приняла последнее. А моя душа такая штука… Ее советам нет повода не доверять. Хотя бы потому, что советует она огорчительно редко, и приходится обходиться рассеянным умом.

В разгар дня посетителей в трактире, находящемся почти сразу за городской стеной (внутри нее, разумеется, а не снаружи), было маловато: половина столов пустовала, а за оставшимися сидело от силы по человеку, и ничто не мешало мне сразу взять быка за рога. То бишь, отвлечь на себя внимание трактирщика.

Пожилой дяденька с цепким взглядом и порывистыми, немного суматошными движениями, ответил на мое приветствие только после того, как закончил отчитывать малолетнего слугу, уронившего поднос с грязными мисками. Мальчонка уныло смотрел в пол, в ответ на каждое грозное слово поскуливая: «Да, хозяин», но особо напуганным не выглядел, и это меня порадовало. Значит, местный управитель страшен только с виду… Да и с виду не слишком.

От прячущихся в складках век глаз разбегались в стороны лучики веселых морщин, такие же спускались вдоль крыльев носа, предательски заявляя, что их владелец чаще за свою жизнь улыбался, нежели гневался. Редкий пух совершенно седых волос тоже не помогал трактирщику производить устрашающее впечатление, делая порядком полысевшую голову похожей на одуванчик. Ох, сколько их растет на лужайке у дома… Весной будет цельный желтый ковер.

– Чем могу служить, heve?

Это он мне? Ах да, слуга исчез из вида: верно, вернулся на кухню.

– Могу я с Вами поговорить? Это недолго, всего пару минут!

Последние слова я добавил с некоторой ноткой отчаяния в голосе, потому что заметил уныние, скользнувшее в чертах стариковского лица. Наверное, он подумал нечто вроде: вот, еще один бездельник на мою голову, сейчас начнет предлагать что-нибудь купить. Ну да, начну. Только не купить, а продать.

– Говорите.

– Я хочу предложить Вам сделку касаемо…

– Нет, нет, нет! – Трактирщик замахал руками и зажатым в пальцах одной из них полотенцем. – Я ничего не покупаю!

– Разве кто-то говорил о покупке? Купить хочу я.

Недовольство сменилось интересом:

– Купить? Что же?

– Ваши услуги. Вы же сами спросили: «Чем могу служить?».

Интереса стало чуть больше:

– И чем же я могу быть Вам полезен?

Я посмотрел по сторонам, сам себе напоминая лазутчика из детской игры, и ответил:

– Мне нужны люди.

– С какой целью? Будете продавать в рабство или закалывать на жаркое?

Я растерянно сглотнул:

– С чего Вы взяли? Вовсе нет.

– Тогда зачем такая таинственность? – Хмыкнул трактирщик. – Прямо-таки, заговор против императора, не больше и не меньше.

– Я настолько смешно выгляжу?

– Не скажу «смешно», но довольно забавно, – признал старик.

Я вздохнул и коротко поклонился.

– Прошу простить за беспокойство.

Но когда повернулся, собираясь уходить, сухие пальцы сжали мое плечо:

– Да Вы погодите обижаться… Серьезное дело?

Киваю, но обернуться не решаюсь.

– Ладно, давайте посидим и поговорим. Может, я и, в самом деле, смогу помочь.

Он указал мне на столик в углу и попросил подождать, а сам отправился за стойку. Я присел на лавку, прижался спиной к стене и нахохлился.