— Не беспокойтесь о том, о чем должны беспокоиться мы. Скажите-ка лучше, текст Контракта, случайно, не с вами? Нас — сами понимаете — интересует адрес мадам… Она ведь должна была указать его в Контракте?

— Без сомнения, господин следователь… И даже на самом деле указала его. Так же, как и номер своего канала связи. Но дала понять, что использовать эти координаты, чтобы связаться с ней, — пустая трата времени. Она сама свяжется со мной, когда сочтет это нужным. Что до текста Контракта, то я легко могу запросить его с терминала моего офиса.

Клецки неожиданно кончил болтаться по кабинету и решительно уселся за стол комиссара. Побарабанил кончиками пальцев по его потертой поверхности и воззрился на Кима так, словно прикидывал — стоит ли платить чаевые столь нерадивому официанту?

— Вот что, — сообщил он наконец о своем решении. — Раз уж вы — тот крючок, на который, рано или поздно, клюнет наша рыжая рыбка, то продолжайте честно выполнять взятые на себя контрактные обязанности. Мы постараемся не слишком путаться у вас под ногами. Ваше дело — всего лишь четко и, главное, своевременно информировать нас о ваших контактах с мисс Каманерой. И обо всех сопутствующих вашим с ней отношениям обстоятельствах.

— Я заинтересован в этом не меньше вашего, господа, — со всей возможной убедительной силой заверил его Агент.

— Прекрасно, что вы понимаете нас.

Федеральный следователь покосился на подполковника Баррона, который поспешил кивнуть в знак согласия.

— Наши люди посетят ваш офис, господин Яснов. В вашем присутствии, разумеется. Нужно сделать дактилоскопию — бумаги контракта, который подписывала мисс, предметов, которых она касалась… Вероятность опознания пока составляет девяносто процентов. В случае положительной идентификации отпечатков мы будем иметь стопроцентную уверенность в том, что не пали жертвой путаницы. А сейчас вы не торопясь расскажете нам во всех деталях все обстоятельства визита мисс Каманеры и заключения вашего с ней Контракта. Постараемся не мешать вам.

Впоследствии, анализируя свои показания, Ким нашел, что у него есть все основания гордиться своим умением импровизировать — по крайней мере, в условиях мягкого перекрестного допроса. Любопытство господина следователя и господина подполковника он удовлетворил полностью, ни словом не обмолвившись ни о существовании в природе Орри, ни о событиях в хижине у Сонного озера. Бирима пришлось-таки «сдать» — деться тут было некуда. Впрочем, попасть в руки спецслужб для него было бы все-таки лучшей перспективой, чем быть отловленным городской полицией, которая, судя по всему, состояла на откупе у хозяина Подземных Театров, и сдала бы несчастного стихоплета с рук на руки его бывшему хозяину.

— Ну что же, — заключил наконец господин Клецки, — по всей видимости, сегодня нам уже не стоит отнимать друг у друга время. Наши специалисты посетят ваш офис не более чем через сорок минут. После чего вы можете быть совершенно свободны, если правильно поняли смысл нашей с вами договоренности. У вас нет вопросов к нам? Мы могли бы решить какие-то ваши проблемы. В порядке, так сказать, взаимности…

— Пара вопросов к вам у меня действительно найдется, — признал Агент. — Например, не могли бы вы по своим каналам установить, кто именно и когда поставил местную полицию в известность о том, что беглый андроид Бирим снова находится на планете. И даже точно указал, где именно следует его искать.

— Принято, — буркнул Баррон. — Тоже мне — бином Ньютона.

— Кроме того, — как можно более скромно напомнил Ким, — вы намекали мне, что можете просветить меня относительно истории с арестом мисс Каманеры в Империи Харур.

— Это — темный вопрос, господин Агент… Скорее всего, коллега Клецки более точно сможет…

Баррон бросил взгляд на Федерального следователя. Тот невесело улыбнулся, точнее, иронически скривился.

— Тут информации на самом деле кот наплакал… Но есть кое-какие интересные моменты. Неожиданные… Например — мотивы этого ареста. Сперва в Консульстве полагали, что имело место нечто банальное — контрабанда или жульничество… Действительно — похоже, мисс умудрилась надуть сразу две преступные группировки, промышлявшие в тех краях сбытом оружия. И на том прокололась. Так что арест властями был для нее скорее благом. Можно сказать — спасением. Но… Но когда мы навели справки по своим каналам, то выяснилось, что мисс угодила в каталажку с весьма странной формулировкой своей вины. Ее арестовали вовсе не за мошенничество и не за контрабанду.

— А за что же?

— За колдовство, господин Агент. Мисс Каманера была арестована за занятия колдовством.

— У тебя больше не болит голова? — ласково спросила сестра Александра.

Орри осторожно высунулся из-под одеяла и энергично покрутил головой, давая понять, что она у него не болит.

— Ну, вот и прекрасно, — сказала сестра Александра, опускаясь на стул, стоявший в изголовье кровати Орри. — Ты знаешь, что все андроиды уже выздоровели?

— Это хорошо, — осторожно согласился Орри.

— И все они уже трудятся, чтобы оправдать те средства, которые были затрачены на их лечение. А ты, мальчик, как ты думаешь, чем можешь отблагодарить людей, которые тебя лечат, кормят и поят?

— Если хотите, — вымолвил Орри, — я буду подметать пол в монастыре.

— Ты думаешь, некому это делать? — заинтересованно спросила сестра Александра. И, не дожидаясь ответа на этот риторический вопрос, пояснила:

— Ты можешь отблагодарить людей, которые помогают тебе, пока ты еще мал, только тем, что когда вырастешь, то станешь большим и умным человеком и будешь помогать расти таким же малькам, какой ты сейчас.

— Да, мэм, конечно, — охотно признал Орри, — я вырасту большим и умным и буду это… помогать.

— А знаешь, что ты для этого должен сделать? — продолжила сестра Александра,

Орри недоуменно шмыгнул носом: что делать для того, чтобы вырасти большим и умным, он решительно не знал.

— Для этого, — пояснила сестра Александра, — ты должен учиться, учиться и… догадайся, что еще ты должен делать?

— И есть рисовую кашу… — робко предположил Орри, припомнив что-то из тех наставлений, которых выслушать ему пришлось за последнее время немерено, и вновь нырнул под одеяло.

— Нет… То есть, да. Кашу, конечно, есть надо, — несколько смешавшись, согласилась сестра Александра. — Но главным образом, ты должен учиться! Учиться! Учиться! И учиться! Так завещали мудрые предки.

Орри снова опасливо высунулся из-под одеяла и скосил глаз на стопку потрепанных учебников, высящуюся на коленях сестры Александры.

— Знаешь ли ты, Орри, — осведомилась она, хладнокровно игнорируя его маневры, — что там, у тебя на родине, уже в полном разгаре учебный год. А ты еще ни разу не заглянул в учебник. Как у тебя, кстати, обстоят дела с математикой?

— З-замечательно, — как можно более уверенно произнес Орри, и как бы в подтверждение своих слов он поспешно выпалил первое и последнее, что он помнил на этот счет. — Шестью восемь — сорок восемь! Шестью девять не отмерять! А сколько же будет девятью сорок четыре, мэм? — хитро сверкнув глазами-щелочками, неожиданно спросил он.

— Со… То есть, тьфу! Триста тридцать два! — смешалась «мэм» и, чтобы скрыть свое смущение, строгим тоном добавила: — Вот что, Орри, сейчас все твои ровесники на уроках литературы проходят теорию стихосложения. Можешь ли ты мне, например, сказать, что такое палиндром?

От удивления Орри вновь нырнул под спасительный покров одеяла и лишь спустя некоторое время выглянул оттуда, чтобы проверить, не забыла ли его мучительница о своем вопросе. Та терпеливо