в этой совершенно иной Вселенной, в которую вдруг превращалось наше привычное пресное мироздание… Это был уже не скучный мир людей. То был мир Зверя, Зверя, в которого превращалась я!

Каманера уже не сидела, сжавшись в комок. Она выпрямилась и стояла перед пламенем костра на коленях, словно поклоняясь этому огненному божеству. Говорила она быстро, захлебываясь и глотая слова. То и дело она вспоминала про зажатую в руках кружку и, умудряясь не обжечься, пила крепко заваренный напиток.

— Превращалась… Не то, какое-то слово… Становилась — вот! Это не просто руки и ноги мои превращались в когтистые лапы. Не просто лицо преображалось в клыкастую морду. Нет! Вся я менялась. Чувства, желания, мысли… Нет — стоп! Мыслей вообще не остается, когда… Точнее, вместо мыслей душу заполняет что-то… Что-то, что заставляет тебя… Не заставляет даже… Обрекает. Обрекает поступать так, а не иначе… И совсем не важно, что ты думал о том о сем, пока был человеком. Что ты любил или не любил. Что нравилось тебе. И кто нравился… Ты — уже что-то совсем другое… Конечно — где-то там, уже почти за гранью сознания все еще живет память о том, что ты был совсем иным существом — удивительно странным и непонятным. Враждебным… Человеком. Но это… Это кажется чем-то бесконечно давно случившимся. Прожитым в далеком детстве.

Каманера тряхнула головой и перевела взгляд на полуопустевшую кружку. Мохо плеснул ей из котелка дымящегося чаю. Элен глотнула горячую жидкость, вздохнула чуть судорожно и продолжила:

— И только потом… потом я поняла, что мать мне врала. Вовсе не было это снами… Это и было… — Она запнулась… — Это и было тем, чем было… Никакими не снами… И тогда мать ушла. Исчезла…

— Послушайте… Вы что — всерьез верите, что то, что вам привиделось?.. — осторожно предположил Ким и так и не довел фразу до конца.

— А почему бы мне не верить в это? Ведь вы же не думаете, что то, что было с вами этой ночью, привиделось вам?

Ким этого не думал. Но и принимать это как непреложный факт не мог. Впрочем, свои сомнения он держал сейчас при себе.

Элен воззрилась куда-то мимо него. В мир, видимый лишь ей. Потом пожала плечами:

— Понимаете… Это — когда вы просыпаетесь в теплой постели, и восходящее уже солнышко светит вам в глаза, а с кухни тянет готовым омлетом, вы… вы можете считать, что никогда и нигде не были тем, чем привиделись себе в тяжелом сне… А вовсе не тогда… — Она снова судорожно глотнула травяной отвар. — А вовсе не тогда, когда ты просыпаешься в гуще прохваченного ночным морозом кустарника… Такого тебе чужого… И такого тебе знакомого… И не тогда, когда под ногтями у тебя чья-то кровь… А сами ногти эти… Они… Они еще вовсе не стали человеческими… — Она замкнулась. Уставилась в еще скованную ночным морозом землю. Она слишком затянулась — эта пауза.

— Послушай… — осторожно спросил Бирим. — Элен, ведь ты никогда на самом деле никого не…

Каманера глянула на него каким-то отчужденным, слепым взглядом, и вопрос повис в воздухе. Бириму вовсе не хотелось теперь услышать ответ на него.

— Так вы сказали… — попробовал изменить русло разговора Ким. — Вы сказали, что мать покинула вас… С кем же вы остались тогда?

— Всегда есть с кем остаться… — невесело усмехнулась Элен. — Знаете, я совсем не осуждаю мать… С оборотнем жить, это… Это не совсем жизнь даже. И она вовсе не виновата, что так вышло… — Элен нервно глотала горький и горячий чай. — Она в город меня перевезла. И оставила — подкинула, можно сказать, своим родственникам… Оставила пожить ненадолго. Сказала, что вернется скоро. И никогда уже не вернулась… Они хорошие люди были… Решили, что что-то с ней случилось. Я так иногда думаю, может быть, действительно, что-то случилось с матерью в дороге… Она ведь меня любила… Только вот не знаю, может, это мне просто казалось, что любила. И еще не знаю, как будет лучше: если она на самом деле меня не любила и ничего с ней плохого на самом деле не было. Или… или все-таки любила и плохое с ней все- таки сталось… Так вот, — вернула она свой рассказ в прежнюю колею, — я уже сказала, что родственники мои были добрыми людьми… Взяли на себя все заботы… Но только я тогда совсем другая была… Из Леса… Не такая, как теперь… И потом я знала… Знала, что будет в конце концов… А они этого не понимали. Не знали, почему я так боюсь лун… И вообще не знали, как это для них опасно… Понимаете, это можно обмануть… Объехать по кривой… Если не спать, когда луны начинают доставать тебя… — Она усмехнулась. — Думаете, это так просто — всего-то экая малость — не заснуть в полнолуние… Только за все надо платить… Приходится… Потому что, когда приходит срок, тогда… Тогда начинаешь понимать, что вовсе не хочешь избежать этого… Что как раз когда ты противилась судьбе, ты и была ненормальной. Опьяненной… А настоящая твоя судьба — там, в залитом мертвым лунным светом Лесу. Ледяном и чуждом всему человеческому. И ты проклинаешь себя за каждый лишний час, который остаешься в человеческой шкуре. Начинаешь ненавидеть весь мир вокруг себя. И с нетерпением ждешь новых лун… Молишься, чтобы скорее вернуться в себя саму…

— Это… Это похоже на действие наркотика… — заметил Ким.

— А в жизни многое похоже на действие наркотика… — пожала плечами Каманера. — Например, сама жизнь. От нее трудно отвыкнуть. — Она снова ежась глотнула крепко настоянного на травах кипятку. — Я стала снова с Каррогом дружить. И он мне много рассказал про то, как это все вышло… Со мной. Много рассказал, но — не все… Например, после разговоров с ним я впервые стала догадываться о том, почему не помню отца…

— Так что было с тобой?.. С вами? — снова торопливо спросил Орри.

— Что было?..

Элен протянула Клавдию кружку — еще за одной дозой терпкого настоя. Поблагодарила кивком.

— Дело в том, что мать… Она суеверная была до предела. И ей плохое нагадали. Про детей. Для того у нее основания были. Она ведь нездешняя. Она вместе с беженцами с Аваллона сюда перебралась. Слыхали про тот Мир?

— Там применяли психотропное оружие… — припомнил Клавдий.

— Вот именно… Генетико-психотропное. Специальные вирусные препараты. Они не на сам мозг действуют, а на гены, от которых зависит развитие мозга. На следующие поколения. И мать ужасно боялась того, что будет с ее ребенком. И того, что этот ребенок может натворить…

— Вы родились здесь — в Колонии? — спросил Ким. — Или…

— Уже здесь… Но отец остался там — на Аваллоне. Ему не удалось уйти оттуда. Миры Федерации из беженцев принимали тогда только стариков, женщин и детей. Да и тех селили вне больших городов — боялись.

— И было чего бояться… — мрачно буркнул Мохо. — Они порой такое вытворяют — дети и внуки беженцев оттуда…

— Мать тогда узнала, что бывают — очень редко — такие дети… Заколдованные. От которых колдуны могут отвести беду. А тут еще и поселилась как раз в таких местах… Рядом с Рощами. А в Рощах — колдуны… А у колдунов Каррог — первый человек. По крайней мере — один из…

— Даже когда я был вот таким, — Клавдий показал, каким он был, — Каррог уже был стариком. И о нем всякие легенды ходили… Но в основном в том смысле, что лучше с ним не связываться… Один только Скрипач с ним на равных держался. Ну… — он покосился на Алекса. — Ну почти на равных…

— Он ее честно предупредил. — Каманера дернула плечами. Зябко поежилась. — Каррог честно сказал, что все может обернуться страшно. Что все заколдованные идут на риск. Но мать… она все-таки выбрала колдовство… Он потом очень жалел, что согласился на это… Говорил, что не простит себе никогда… Того, что случилось со мной… Потом я перестала приходить к нему. Поняла, что так будет лучше. Для всех… В общем так… Я от этих хороших и добрых родственников сбежала. Обокрала их — и сбежала… Ничего… Они богатые. И могли позволить себе быть добрыми. Они даже в полицию заявили только о том, что я ушла из дому, а про все остальное… Сказали, что из дому ничего не пропало. Я им потом верну. Обязательно… Когда у меня будет много денег. Своих… Им или их детям…

Она смолкла, поняв, что говорит что-то детское.

— Ты с цыганами ушла? — догадался Орри.

— Угу… Я потом с ними по всей Колонии шаталась. И Независимые Территории тоже обошла. И цыгане тоже поняли — очень быстро… Но они меня не прогоняли… Они вроде меня даже побаиваться стали. А потом когда я немного повзрослела, то поняла, что мне нужно уходить в другие Миры. В такие, где