конечно, не в центр, а на окраину. «Если бы здесь был глаз, точно бы вытек»…

Собравшиеся за столом ждали первого тоста. Его мог произнести только Василий Васильевич — тучный, медлительный и одновременно властный и жесткий даже во взгляде сорокалетний мужчина. Словом, это был вовсе не тот распаренный жарой в бассейне толстяк, выгадывающий свои интересы у подводных пловцов. Сегодня он был хозяином, ему нравилось им быть, и это всячески подчеркивалось. Так радуются власти те, кто под кем-то ходит, но в редкую минуту самостоятельных действий мнит себя великим стратегом.

Он и сейчас якобы о чем-то размышлял, покуривая у открытого окна, и из троих гостей никто не мог осмелиться напомнить об ужине. Каждый будто был занят самим собой, не желая нарушать тишину гостиничного номера.

— Я думаю, пора поднять и первую рюмку, — наконец соизволил очнуться хозяин, хотя, наверное, уже все прекрасно понимали, что он выдерживает паузу, подчеркивая свою и только свою значимость. Тем более, что, сказав об ужине, он не то что не сдвинулся с места, но даже не поменял позы.

Но он все равно не ошибся в выборе манеры: двое из присутствующих бросились разливать спиртное, раскладывать по тарелкам салаты и бутерброды. Услужливость, похоже, претила им самим своей постыдной откровенностью, но, поскольку этим занимались вдвоем, то вроде как бы выходило, что все естественно и закономерно.

Третий посетитель, пощипывая небольшие усики, остался сидеть, что выдавало в нем если не значимого, то уважаемого гостя.

Василий Васильевич затянулся в последний раз, небрежно бросил окурок в открытое окно. Издали оглядел сервировку стола.

— Прошу. — Один из обслуги повел рукой, что могло означать как приглашение к столу и просьбу оценить сделанное, так и, на всякий случай, извинение: вдруг что не так.

Василий Васильевич наконец стронулся с места, тяжело опустился в кресло. Издали, из-за живота, еще раз посмотрел на стол.

— Гостя нашего не обидели? — поинтересовался он, прекрасно видя, что перед тем навалена гора продуктов и выставлена батарея бутылок.

Но и на этот раз обслуживавшие с уважением отнеслись к словам хозяина: на сантиметр, но подвинули ближе к гостю салатницы и бутерброды.

— Подняли, — пригласил Василий Васильевич, дотягиваясь к своей рюмке. — За нас с вами и хрен с ними! — неожиданно грубо опустился он до фамильярности в общении. — И прости господи.

Не успели закусить, как он вновь приказал:

— Между первой и второй не должна пролететь пуля.

Сам, однако, пить не стал, только пригубил, зорко и властно посмотрев на остальных. Дав время взять по бутерброду, вновь приказным тоном попросил помощников:

— Прогуляйтесь минут двадцать по свежему воздуху. Говорят, полезно.

Унося недоеденные бутерброды, те поспешно исчезли за дверью. Проводив их взглядом, Василий Васильевич скосил глаза на оставшегося в кресле гостя. Тот, весь вечер демонстративно подчеркивавший свою независимость, и на этот раз спокойно разбирался в своей тарелке с салатом. Весь вид его продолжал говорить: я не ваш, угождать не буду. Я вам нужен, а не вы мне.

Хозяин номера понял эту манеру, но, если бы и хотел, возразить не смог бы: да, оперативный работник налоговой полиции нужен именно ему. Нужен как воздух.

— А теперь давайте выпьем, — предложил Василий Васильевич, сам наполняя рюмки и тем давая понять, что те, которые скрылись за дверью, хоть и свои, но мелкая сошка, способная только подавать и прислуживать. А дела будут решать они.

— Нет возражений, — поднял рюмку и оперативник. Но тоже не стал пить, а лишь пригубил ее: я, дескать, не только знаю себе цену, но и во всем чувствую меру.

Кажется, это одновременно вызвало как легкое недовольство Василия Васильевича, так и такую же долю его удовлетворения: в компаньоны приходит не пьяница, не балаболка и не хвастун.

— Мне важен расклад: кто в налоговой полиции занимается нефтью. Их характеры, в первую очередь слабости, на которых можно играть. Куда, по вашему мнению, можно и нужно направить их энергию? Как далеко они продвинулись в своих наработках? Что планируется?

Дотянувшись к стоящему у стола «дипломату», Василий Васильевич положил его на колени, щелкнул замками.

— Нынешнее время — время информации. И кто этого еще не понял, тот никогда не придет к финишу первым. Эти деньги я все равно бы потратил на добывание этой информации, так что они — ваши.

Он только приоткрыл «дипломат», показав его содержимое, и оставил его на коленях.

Полицейский не без любопытства заглянул в него. Увидев несколько пачек долларов, попытался сделать вид, будто привстал за стаканом с соком. Даже отхлебнул из него.

— Надеюсь, мы не будем выяснять, что за мотивы послужили поводом для нашей встречи, — начал он, и Василий Васильевич согласно поднял руки: о чем разговор! Но, словно опасаясь, что этого недостаточно, подтвердил:

— Нас никто не наделял исповедальными полномочиями. Прости господи!

— Нефть у нас ведет лично начальник управления — полковник Моржаретов Серафим Григорьевич. Наш отдел и я, конечно, тоже проводим анализ всей информации. Кстати, Моржаретов сумел связать воедино нефть, два последних убийства в Москве, а также убийства в Берлине и Сан?Франциско. Думаю, про них вам известно.

— Та-ак, — не стал уточнять Василий Васильевич, в то же время не скрыв оживления.

— Всплыло много фамилий, в том числе и ваша. Лично я не знаю, кто вы — будущая жертва нефтяных разборок или наоборот. Но меня это не волнует, — вновь поспешил уточнить свою позицию гость.

— Эти сведения…

— Эти сведения у меня в компьютере. Что-то я вынужден буду отдать начальнику.

— А он?

— Трудно пока сказать. Департамент не имеет права самостоятельно вести следственную работу, поэтому все наработки мы отдаем в уголовный розыск. А вот уж там есть полковник Глебов, на местном жаргоне — Глебыч, бывший подчиненный Моржаретова. Их очень многое связывает. Так что все концентрируется, насколько я понял, у него.

— Значит, Моржаретов уже вышел из игры?

— Отнюдь. Перебирают ведь не один какой-то отросток, попавший в поле зрения налоговой полиции, а все корневище. Моржаретов здесь профессионален, как никто.

Василий Васильевич отпил немного коньяка и, прищурив глаза, словно выбирая из всей ситуации самую дальнюю и опасную для себя цель, помолчал, не торопя гостя. Тот напомнил о себе сам:

— В нашем отделе появился некий подполковник Тарахтелюк, давний знакомый Моржаретова. Думаю, лучше всего сейчас потеребить каким-то образом окружение моего начальника — подставить, впутать в какую-либо историю членов семьи, — не мне вас учить. Это позволит оставаться мне в центре событий и быть доверенным лицом.

Василий Васильевич, наверное, не нажил бы себе такой живот, не разбирайся он в людской психологии, а тем более в самой важной ее части — человеческих слабостях. Помимо получения денег за информацию, полицейский сводил какие-то личные счеты, запутывая это в один клубок со службой. Что ж, тем лучше, ибо в этом клубке в первую очередь оказывается сам информатор…

— Мы подумаем и, не сомневаюсь, что-нибудь сообразим, — пошел на поводу оперативника Василий Васильевич.