свое ничтожество, не раз плакал над собой. Все, что вторглось в его жизнь в течение полугода, возвращало его к святым увещаниям епископа: Козетта — путем любви, монастырь — путем смирения.
В сумерки, когда в саду никого не было, его можно было видеть в аллее, возле молельни: он стоял на коленях под окном, в которое он заглянул в ночь своего прибытия, лицом туда, где, как ему было известно, лежала распростертая в искупительной молитве сестра-монахиня. И, преклонив перед нею колена, молился.
Перед богом он словно не осмеливался преклонить колена.
Все, что окружало его, — мирный сад, благоухающие цветы, дети, их радостный гомон, простые, серьезные женщины, тихая обитель, — медленно овладевало им, и постепенно в его душу проникли тишина монастыря, благоухание цветов, мир сада, простота женщин, радость детей. И он думал, что это два божьих дома, приютивших его в роковые минуты его жизни: первый — когда все двери были для него закрыты и человеческое общество оттолкнуло его; второй — когда человеческое общество вновь стало преследовать его и вновь перед ним открывалась каторга; не будь первого, он вновь опустился бы до преступления, не будь второго, он вновь опустился бы в бездну страданий.
Вся душа его растворялась в благодарности, и он любил все сильнее и сильнее.
Прошло много лет: Козетта подросла.
1
Бьенвеню (bienvenu) — желанный; желанный гость
2
Наказание
3
Если господь не охраняет дом, вотще сторожат охраняющие его
4
Да будет свет
5
Правдой! и неправдой
6
За стаканом вина
7
Внезапно; без предисловий
8
Пустите детей
9
Я червь
10
«Верую в бога-отца»
11
За многолюбие
12
Вот Жан.
13
Игра слов, построенная на двойном смысле Champ-de-Mai — Майское собрание (буквально — Майское поле) и Champ-de-Mars — Марсово поле (буквально — Мартовское поле).
