принять решение – и стать его женой. Или ему придется забыть о ней и уехать.

Он наблюдал за тем, как она работала вместе с Дугом и Луизой. Волосы ее были мокрые от влажных паров, наполнявших всю фабрику, а руки и фартук испачканы шоколадом. Они опускали пластмассовые листья в расплавленную шоколадную массу, чтобы сделать шоколадное дерево, это дерево должно было стать главным экспонатом «Момента» на завтрашней ярмарке. Стол, за которым стояла Энни, весь был заставлен кастрюлями с жидким шоколадом, шоколадными заготовками и подносами, на которых уже сохли готовые листья. Он знал, что, когда шоколад высохнет, листья будут сняты с формы и прикреплены с помощью горячей шоколадной массы к веткам дерева, которое стояло посередине комнаты. Оно было высотой четыре фута, и его ствол и ветки были вырезаны из твердого шоколада, и оно было не просто изысканным, это было настоящее произведение искусства.

– Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь создавал дерево с начала и до конца, кроме, возможно. Господа Бога, – шутил Эммет, чувствуя тупую боль в животе. «Какими словами можно убедить женщину, которая считает, что может возложить на себя роль Господа Бога, что ей будет лучше со мной?»

– Да, – вздохнула Энни, вытирая руки о фартук, – с той лишь разницей, что Господь Бог создал весь мир за шесть дней, а мы будем счастливы, если нам удастся создать этот экспонат в ближайшие двадцать четыре часа. Если бы я хотя бы на минуту остановилась и задумалась, как долго я этим занимаюсь, то я бы тут же упала.

– Возможна тебе пора это сделать, – сказал Дуг, ухмыльнувшись и оторвав взгляд от шоколадной глазури, которую он наносил на ветки дерева.

Эммет с благодарностью посмотрел на него. Дуг, низкорослый коренастый парень с копной черных волос и густыми бровями, очень хорошо относился к Энни – его постоянные подковырки помогали Энни не воспринимать все, связанное с фабрикой и ее собственной персоной, слишком серьезно. Дуг взглянул на часы подводника на своем волосатом запястье:

– Мы начали в шесть тридцать утра, сейчас половина первого ночи. Скоро мы совсем свихнемся.

– Спасибо большое, Дуглас. – Энни кинула уничтожающий взгляд в его сторону, но губы ее непроизвольно растянулись в улыбке. – Как бы я справилась без тебя!

Но Эммет смотрел не на ее улыбку, а на ссутулившиеся плечи и красные круги под глазами и ощущал нестерпимое желание спасти ее, схватить на руки и вынести на улицу навстречу рассвету.

«Очень умно, – напомнил он себе. – Она не согласится выйти за тебя замуж… она даже не захочет съехаться с тобой. Так что твое солнце уже закатилось, парнишка».

«Не сейчас, Эм, поговорим об этом как-нибудь потом».

Сколько раз он слышал это от нее? И, черт побери, когда они в последний раз по-настоящему хорошо провели время при всей их занятости? Только на этой неделе он просидел в офисе адвоката три дня подряд стараясь обсудить все подробности контракта по продаже дома, который – он был уверен – никогда не будет подписан. И у него было два приема по случаю заключения контракта, три вечерних заседания за городом с инвесторами, желающими купить второсортные здания для контор, а между всем этим – встреча с экспертом по налоговым льготам.

А сегодня вечером старый холостяк Хаберман после обеда поил их кофе с коньяком и старался убедить, что рынку недвижимости в Америке и Нью-Йорке было совершенно необходимо, чтобы Рональд Рейган стал президентом и сократил налоги. Но что мог фермер из Джорджии знать о том, как управлять государством? Весь вечер Эммету хотелось поскорее сбежать. Он не видел Энни уже много дней, и ему надо было поговорить с ней.

Но здесь, наблюдая за тем, как она билась из последних сил, стараясь закончить экспонат к завтрашней ярмарке, он начал сомневаться в своих намерениях. Она выглядела очень измученной.

– Я могу тебе помочь? – спросил он, снимая пиджак.

– Эй, не мешайся под ногами, – насмешливо сказала Луиза. – Правда, есть кое-что и для тебя. – Она кинула озабоченный взгляд на Энни. – Забери ее отсюда, пожалуйста. Хотя бы на час. Уведи ее отсюда и накорми. Она была здесь дольше, чем все мы, и даже не отлучалась на пять минут, чтобы выпить кофе.

– Черт! – ругнулась Энни, зацепившись за что-то ногой. Поднос с готовыми листьями, который она несла Дугу, закачался и чуть не выпал у нее из рук.

Дуг подхватил поднос, и Энни, громко вскрикнув, качнулась на каблуках вперед. Положив руки на бедра, она вскинула глаза на Луизу.

– Если к завтрашнему дню все это не будет готово и не будет настолько хорошо, чтобы выиграть первый приз, то я смогу уехать на Таити… или, черт побери, даже вообще отойти от дел. Потому что, поверьте мне, если я не заключу сделку с Фельдером, то я буду окончательно разорена.

– Черт возьми, Кобб, завтра уже наступила – сказал Эммет. Ему хотелось обхватить ее руками, прижать к себе, пожалеть, несмотря на испачканный шоколадом фартук, и в то же время у него было желание отшлепать ее за то, что она была такой упрямой.

– Уже почти все сделано, – сказал ей Дуг, – мы с Лу можем все доделать сами… поверь.

– Я не знаю. – Энни начала сомневаться. – Мы даже не начали делать марципановые груши.

– Лиза придет на рассвете и сделает их, – возразил Дуг. – Тесто уже готово и лежит в холодильнике.

– Но…

– Либо ты уйдешь… либо мы начинаем забастовку, – с угрозой сказала Луиза.

– Вы не посмеете, – выпалила Энни.

– Еще как посмеем, – ответила Луиза, и ее обычно насмешливое лицо было сейчас абсолютно серьезно.

Тогда Эммет, удивившись своей решительности, обхватил Энни за талию, поднял ее и положил на плечо. Для своего большого роста она казалась удивительно легкой, и он чувствовал себя так, как будто поднимал однодневного ягненка.