сестры Крозетти, не преследовала Кэролайн Ролли. Однако в деле могли соединиться оба мотива; так сказать, и пряник, и кнут. Требовалась новая информация, чтобы отделить правду от лжи.

Едва у Крозетти мелькнула эта мысль, как он повернул вращающееся кресло к своему новому компьютеру. У него действительно имелась некая новая информация, но он так расстроился из-за письма, что почти забыл о ней. Он достал из заднего кармана джинсов две вещи, подобранные на улице около бывшего дома Кэролайн. Первая представляла собой фотографию двух женщин и двух детей — мальчика лет четырех и девочки-младенца. Одна из женщин — юная Кэролайн Ролли в шляпке, с подобранными под нее волосами; другая — хорошенькая блондинка. Солнечным летним днем они сидели на скамейке в каком- то месте вроде парка или площадки для игр, среди густо покрытых листвой деревьев, отбрасывающих на землю темные тени. Женщины смотрели на фотографа и улыбались, слегка щурясь от яркого солнца. Фотограф был не слишком умелый, и дешевая камера не сумела справиться с контрастом между ярким солнцем и тенью, в результате чего лица, особенно детские, выглядели размытыми. Однако Кэролайн хранила фотографию… а потом ушла, оставив ее, как бы снова отказавшись от прошлой жизни. Крозетти изучал отсвечивающие серебром лица, пытался найти признаки фамильного сходства, но… одной фотографии было мало.

Он отсканировал снимок на компьютере, открыл Photoshop, немного поиграл с контрастом, а потом загрузил программу, которая анализировала такого типа фотографии, используя статистические методы. В итоге не осталось сомнений, что перед ним действительно родственники. Наверно, это сестра Кэролайн, возможно, кузина, а дети, безусловно, связаны родственными узами с одной или обеими женщинами. Крозетти не мог точно объяснить, что убедило его в этом, но у него самого была большая семья, и он принадлежал к тому этническому и социальному слою, где большие семьи — обычное дело, поэтому факт родства он определил чисто инстинктивно.

На почтовой карточке была картинка с подписью «ЛАГЕРЬ УЭЙНДОТ», как бы выложенной березовыми чурбачками. Там изображалось окруженное пихтами горное озеро, пристань и нескольких мальчиков в каноэ. На обратной стороне имелись почтовая марка трехлетней давности и строчки, явно сделанные детской рукой, печатными буквами: «Дорогая мамочка в лагере очень хорошо. Мы поймали змею. Люблю тебя Эммет».

Открытка надписана взрослой рукой: «Миссис X. Олруд, 161, Тауэр-роуд, Брэддок, Пенсильвания 16571».

Снова обратившись к компьютеру, Крозетти вызвал соответствующую карту — западная Пенсильвания, неподалеку от озера Эри. Задав поисковой системе адрес, Крозетти получил изображение крыши скромного каркасного дома с надворными строениями, окруженного низкорослыми деревьями. Увеличив изображение, он увидел соседние дома, похожие на те, что обычно окружают маленькие американские городки. Участок в пять акров, раздолбанный автомобиль, поленница во дворе — запущенные районы, населенные людьми, которые прежде хорошо зарабатывали в промышленности или на шахтах, а теперь рассчитывают лишь на случайные заработки. Неужели именно из этой среды вышло столь экзотическое создание, как Ролли? Он снова поглядел на фотографию двух женщин и малышей и пожалел, что не может разом перелететь на тридцать лет вперед, когда поисковая компьютерная система позволит заглянуть внутрь любого дома и увидеть лица всех обитателей планеты. Сейчас для этого необходимо отправиться в реальное путешествие.

До 23 июля мы пересекали моря с попутными ветрами, а потом небо почернело, точно ночью, и задул ужасный ветер. Весь флот разбросало, наш корабль налетел на скалу и разбился, но, слава Господу, погибли только трое. Мистер Толливер один из них, может, Бог смилостивится над его душой. Теперь, оказавшись лицом к лицу с Господом, он получит ответы на все свои вопросы. Когда шторм утих, мы испытали ужасный страх, поскольку нас вынесло к Бермудам, которые все моряки называют островами Дьявола, поскольку местные жители едят человеческое мясо или так считалось. Но выбора у нас не было, и мы высадились, но не обнаружили никаких людоедов. Там было прямо как в Раю: полно воды, луга, фруктовые деревья, кругом цветы. Еще там много отличного леса, мы построили две большие шлюпки, способные увезти всех нас. На это ушел год, и только тогда мы отплыли. Все меня уважали за то, что я умею определять курс по звездам и солнцу. С Божьей помощью мы прибыли в Джеймстаун 23 мая десятого года. Вся эта история рассказана в книгах, написанных мистером Уильямом Стречи из нашей команды. Ты их читала, поэтому хватит об этом.

6 июля я на первом же корабле вернулся в Англию и высадился в Плимуте, собираясь отправиться в Лондон, обратить свой вексель в золото и доказать твоему отцу, что теперь я подходящий муж для моей дорогой Нэн. Поэтому на следующий день я сел на судно, нашел своего еврея и вышел от него горделиво, с полным кошельком. Но когда я пришел в гостиницу «Железный человек» и расспросил, мне сказали, что за несколько месяцев до этого тебя выдали замуж на Томаса Финча, торговца рыбой с Паддинг-лейн.

Сердце у меня разрывалось, потому что я все свои надежды возлагал на этот брак, ведь у меня не было ни семьи, ни друзей, ни дома. Кроме того, выдумки мистера Толливера разнесли на клочки мою старую веру в непорочную религию, я не знал, что и думать, но, поскольку я, надо полагать, был проклят и обречен гореть в аду, меня это не заботило или не слишком. Вот так души и гибнут. У меня, правда, было золото: если оно у кого есть, друзья любого сорта всегда найдутся. Много недель я бесчинствовал, Нэн, даже на стану и не хочу рассказывать, какие мерзости я творил тогда, но однажды утром проснулся в Плимуте в постели какой-то девки, а в кошельке осталось лишь несколько монет. Среди моих собутыльников был человек по имени Крэншоу, он называл себя джентльменом удачи, что означало контрабандист. Он говорит, ты отважный парень, Дик, знаешь всякие хитрости, пошли со мной, будем богатеть вместе, добывать на море золото, девок и вино. Так мы некоторое время и делали. Но вот беда: этот Крэншоу любил выпить, работал плохо, был груб, хвастался в тавернах, и в результате однажды ночью береговая охрана схватила нас, заковала и бросила в Тауэр.

Спасибо мистеру Гастингсу, он пришел навестить меня и говорит, тебя, парень, ждет веревка, и ничто тебя не спасет, как поймали вас с добром, а пошлина за него не плачена, какой же ты дурак, почему не пришел ко мне, разве я не дал бы тебе работу? Мне стало ужасно стыдно, что я опустился так низко. Хорошо хоть, я снова стал молиться, чего не делал уже давно, и это давало мне успокоение. Я думал, Бог милостив, вдруг Он спасет даже такого, как я, ведь Христос пришел в мир спасать грешников, а не праведников.

Теперь, Нэн, ты знаешь все или почти все, и писал я это для молодого Ричарда, желая по-отечески поговорить с ним из могилы: но теперь я расскажу то, чего никто не знает. Из всех, кто был там, я один живой. Одним утром я лежал на грязной соломе в кандалах и думал, насколько лучше было бы, если бы меня заковали ради Господа, а не потому что я стал вором и мошенником. Тут заходит стражник и говорит, эй, поднимайся. Снимает кандалы, приносит воды помыться, новую одежду, подстригает мне бороду. И делает знак рукой, иди, дескать, за мной. И вот я в маленькой комнате в Белой башне, на полу свежий тростник, горит жаркий огонь, стол, кресла, еда на столе, вино в чашах; и незнакомый человек говорит, садись, ешь.

— Ох, извините! — воскликнула она, в смущении отодвигаясь. — Вы, наверно, плохо обо мне подумали. Я понятия не имею, почему это сделала.

— Может, инстинктивная реакция на то, что опасность миновала? — предположил я. — Вроде унаследованного рефлекса. Мужчина спасает женщину от опасности, отбивает у врага мамонта, и женщина вознаграждает его, показывая сексуальное расположение. — Я помолчал. — Уверен, в этом не было ничего личного. — Я сказал это в надежде на прямо противоположное. Не отвечая, она пристально смотрела на меня. Я отпер дверь. — Как вы? Сильно пострадали?

— Всего несколько синяков, и колени поцарапаны. Ох! — Она пошатнулась и, дрожа, прислонилась ко мне.

— Нам предстоит подняться на три пролета. — Я обхватил ее за плечи. — Сможете идти?