утоптанной земле вперед, пока не наткнулась на какую-то преграду – холодную, рассыпающуюся под ее руками. Ивлин села. И тут послышался отдаленный вой. Она замерла, вспомнив ужасающие клыкастые волчьи пасти и кровь, брызжущую на снег.

Ивлин инстинктивно подняла глаза вверх и в черноте над своей головой увидела зияющую дыру с рваными краями, через которую внутрь проникал слабый рассеянный свет. Неужели она опять попала в ловушку, но теперь уже не в лесу, а в какой-то пещере?

Опять послышался вой, и Ивлин вздрогнула. Этот звук пронзил ей сердце.

«Мне больно…»

Она слушала вой животного, и по ее щекам катились слезы. Ивлин закрыла рукой рот, чтобы не всхлипывать. Страх и жалость боролись в ее душе. Она как будто наяву видела желтые глаза спасшего ее зверя. Ивлин знала, что это был черный волк.

«Мне больно, мне больно…»

Ивлин опять заставила себя ползти вперед вдоль непонятной преграды.

Вскоре она нащупала занозистое дерево и провела по нему ладонями, пытаясь понять, что это такое.

Это дверь?

Пальцы наткнулись на что-то выступающее, похожее на латинскую букву L. Она схватилась за это подобие ручки и толкнула. Дерево заскрипело.

Ивлин все еще слышала доносящийся снаружи волчий вой. Она подумала, что, может быть, открывает дверь навстречу своей смерти.

«Мне больно…»

Она толкнула посильнее, и слабый серебряный свет угасающего дня коснулся ее лица.

Ивлин со стоном навалилась на дверь, и та наконец распахнулась.

В сгущающихся сумерках девушка увидела гигантского черного волка, который медленно ковылял всего в каких-нибудь трех футах от нее. Голова животного моталась из стороны в сторону на широкой шее, морда почти касалась земли. Одну лапу зверь поджимал, за ним по снегу тянулась широкая полоса алого цвета. Это была кровь.

Зверь поднял свои желтые глаза на Ивлин, будто только сейчас почувствовал, что на него смотрят. Он опять завыл, но на этот раз едва слышно, и попятился назад.

«Мне больно. Я боюсь…»

Волк был изранен и потерял много крови. Силы покидали его, и он с испуганным визгом упал на бок. Он тяжело дышал, вокруг постепенно образовалась красная лужа.

Это животное спасло ей жизнь, тут не было никакого сомнения. Ивлин не могла смотреть на его страдания. Она поможет ему, даже если потом поплатится за свою доброту.

Ивлин с трудом протиснулась в приоткрытую дверь и поползла к волку, упираясь локтями в, заснеженную землю. Она больше не чувствовала холода.

– Пожалуйста, не убивай меня. Пожалуйста, не убивай меня, – шептала она, подбираясь к раненому зверю.

«Боюсь. Боюсь, боюсь, боюсь…»

Ивлин уже готова была разрыдаться.

– Я знаю, мой хороший. Я тоже боюсь, – прошептала она, продвигаясь вперед.

Наконец Ивлин приблизилась к волку настолько, что уже смогла коснуться его. Но стоило ей протянуть руку, как зверь резко дернулся, взвизгнул и попытался вскочить на лапы.

Ивлин вскрикнула и инстинктивно отдернула руку, и волк опять рухнул на землю. Он был совсем без сил и прерывисто, со свистом дышал.

«Мне больно».

Ивлин перевела дыхание и очень осторожно придвинулась к волку. Нога пульсировала от боли, а сердце колотилось с такой силой, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

На спине и шее волка она увидела глубокие следы от укусов, с черной морды на снег капала кровь. Но самой страшной была рваная рана на боку. Сквозь развороченную кожу виднелись волокна мускулов и часть ребра. Это была большая, кровоточащая и очень опасная рана. И тут Ивлин обнаружила, что перед ней не волк, а волчица.

Как же ей удалось отбиться, ведь врагов было гораздо больше?

– Тебе сильно досталось, да, моя хорошая? – дрожащим голосом спросила Ивлин.

Волчица еле слышно заскулила. И Ивлин оглянулась и посмотрела туда, откуда она приползла. То, что Ивлин увидела, настолько ее поразило, что она на мгновение забыла о боли и страхах. Там был… дом.

Во всяком случае, нечто, очень на него похожее.

Низкие, обложенные дерном стены, покрытая соломой крыша, торчащая из-под толстого слоя снега, позади – невысокий холм, к которому прилепилась хижина. Ивлин поняла, что провалилась внутрь, через дымоход, расположенный прямо над очагом.

Жилище. Заброшенное жилище.

Волчица опять начала скулить, и Ивлин отчетливо услыхала доносящийся из лесу завывающий волчий хор.

Она нашла взглядом кровавый след, ведущий в чащу. Наверное, стая серых волков подъела то, что осталось от лошади Минервы, и теперь они шли по следу раненой черной волчицы. Если они найдут ее – а значит, и Ивлин тоже – израненных, обессилевших, то растерзают на части.

Она посмотрела в сторону жилища, потом на волчицу. Она прикинула, сколько может весить животное, затем смерила расстояние до дверей и подумала о своем изможденном теле.

Волчица продолжала жалобно скулить.

«Я боюсь».

Ивлин закрыла глаза. «Боже, дай мне силы», – попросила она. Потом открыла глаза и, не колеблясь положила руку на бедро волчицы. Она вздрогнула, взвизгнула, но не напала на нее.

А в глубине леса, теперь уже ближе к ним, вновь завыли волки. Ивлин отчетливо представляла себе, что сейчас ей придется взвалить на себя дикое, смертельно опасное и раненое животное, которое весит почти столько же, сколько она сама. Не отрывая от волчицы руки, девушка наклонилась к ней.

– Я не сделаю тебе больно, – произнесла Ивлин, пытаясь унять дрожь в голосе. – Я не позволю им сделать тебе больно, – пообещала она.

Волчица насторожилась, но осталась лежать неподвижно. И тогда Ивлин просунула руку под ее живот и стала выпрямляться.

Волчица попыталась оттолкнуться от нее, но сил у нее было совсем мало, и она перестала рычать и сопротивляться. Ивлин не отпустила животное. Она быстро подсунула ей под живот свою вторую руку и со стонами подняла ее на уровень своей груди. Сидя спиной к хижине, Ивлин нащупала здоровой ногой под слоем снега замерзшую почву и, оттолкнувшись от нее башмаком, продвинулась немного вперед.

Она подняла волчицу еще выше и сцепила руки в крепкий замок. Тело волчицы внезапно обмякло, и Ивлин показалось, что сейчас ее руки от тяжести просто оторвутся.

Ивлин чувствовала, как кровь животного просачивается сквозь ее тонкую накидку и верхнее платье. Девушка медленно, постепенно, дюйм за дюймом продвигалась назад. Она опять и опять поднимала здоровую ногу, отталкивалась от земли, потом распрямляла ее. Мускулы кричали и горели от боли. Слезы душили ее.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем ее спина коснулась дверей. Ивлин посмотрела на рыхлую борозду, которую проделала в снегу, на красную полосу, что тянулась за ней. Но в этот момент из леса выбежали волки.

Из последних сил, Ивлин сделала последний рывок, протиснулась в дверь и оказалась внутри хижины. Она быстро захлопнула дверь и уперлась в нее ногой. Доски затрещали, ударная волна через ногу девушки прошла вверх по позвоночнику. Ивлин вскрикнула от боли и удивления.

Один из волков яростно бросался на дверь.

Черная волчица в ее руках заворочалась, и Ивлин опустила ее на пол.

– Все в порядке, моя хорошая, мы в безопасности, – выдохнула она. – Мы спасены.

В тусклом свете Ивлин заметила несколько досок, стоявших у стены, и грубо выкованные скобы по обеим сторонам двери. Продолжая удерживать дверь, она взяла доску и вставила ее в скобы.

Дверь опять дрогнула, Ивлин отскочила назад и шлепнулась на грязный пол. Вдруг на своей ладони она ощутила что-то теплое и влажное. Вскрикнув, девушка отдернула руку и посмотрела на волчицу.

Она смотрела на нее стеклянными, потускневшими глазами. Это был ее язык, она лизала ей ладонь.

Теперь Ивлин, напевая себе под нос, положила на рану Элинор новую порцию влажного мха и, удерживая его на нужном месте, принялась обматывать поврежденный бок розовой тряпицей – вот все, что осталось от ее платья. Она закрепила ее узлом, а затем, повинуясь озорному импульсу, сделала из концов бантик. Повязка получилась очень даже милой.

– Вот и все, – сказала Ивлин, отодвигаясь назад, чтобы получше рассмотреть свое творение.

Элинор благородно завиляла своим толстым хвостом.

Ив взъерошила ей шерсть, потом поднялась с колен, собрала грязные тряпицы и бросила их в ведро рядом с дверью. Затем подошла к очагу, чтобы подбросить еще немного торфа. Элинор тоже встала и направилась в один из странных загонов, которые были в хижине. Волчица улеглась на свежие сосновые ветки, которые принесла ей Ивлин, и тут же закрыла глаза.

Теперь огонь разгорелся по-настоящему. Ивлин сняла остатки мяса с вертела и положила их на узкую доску, встроенную в заднюю стену дома, – она служила ей столом. Там же лежал нож Ивлин с обломанным и зазубренным концом. Дневной свет тускнел, наступали ранние сумерки, и девушка вспомнила, что надо не забыть набрать в ведро снега, когда они с Элинор выйдут наружу, чтобы в последний раз облегчиться перед сном. После этого она уже запрет дверь на засов.

За то время, что они жили в хижине, у них выработался определенный режим и сложился перечень необходимых дел. Они собирали снег и затем превращали его воду, собирали хворост, чтобы разжигать отсыревший торф, запас которого нашелся в доме. Ивлин лечила рану волчицы, а когда они восстановили свои силы, то постепенно начали обследовать местность вокруг хижины в поисках пищи. Каждый день их прогулки становились все более продолжительными, но чаще всего они возвращались с пустыми руками. Иногда Ивлин находила полусгнившие орехи, а однажды Элинор чуть не поймала кролика.

Но они