добирались до побережья Соединенных Штатов. Но многие гибли в тропических ураганах, в гигантских волнах или умирали от обезвоживания под палящим солнцем, их утлые суденышки шли ко дну, а они сами становились добычей голодных акул. Это была настоящая трагедия, которая разворачивалась на глазах Алехандро начиная с 1992 года, если принять за точку отсчета его первую миссию. Тогда он нашел и дважды облетел крохотную лодочку. На первом круге он насчитал девять тел, застывших в тех позах, в каких настигла их смерть. Во время повторного облета на носу лодки пошевелилась женщина, обессилевшая настолько, что даже не смогла махнуть ему рукой. Больше она не двигалась. Береговая охрана могла только предполагать, что разыгравшийся шторм смыл за борт запасы воды и пищи в первую же ночь их путешествия. В отчаянии они стали пить морскую воду. Выживших не оказалось. Неудивительно, что в поселении беженцев в Майами Флоридский пролив называли не иначе как «частным кубинским кладбищем».
Несмотря на опасности, число беглецов не уменьшалось. И пока люди плыли через пролив, Алехандро Пинтадо намерен был продолжать поиски.
— Ки-Уэст, это Брат-Один, — произнес он в ларингофон. — Вижу цель.
— Вас понял, — последовал ответ.
Алехандро подал от себя ручку управления и снизился до высоты пятисот футов, его старая одномоторная «сессна» жалобно застонала, набирая скорость. Сцена, открывшаяся его глазам внизу, в открытом океане, была знакомой, но она по-прежнему заставляла его сердце учащенно биться. По океанскому простору, темно-синему, как полночное небо, катились валы высотой до восьми футов, и ветер срывал с них пенные барашки. Зрелище могло бы показаться фантастически красивым, не будь оно столь опасным. Маленький плот взлетал на гребень каждой волны, потом проваливался между волнами, его белый парус был изорван в клочья сильным ветром. Разумеется, плот был перегружен, на нем находились трое детей, пять женщин — одна из них баюкала на руках грудного ребенка — и шестеро мужчин. Кое-кто, завидев самолет, поднялся на ноги, отчаянно размахивая руками в надежде привлечь внимание пилота.
Его аэроплан продолжал снижаться. Триста футов. Двести. Люди на плоту подпрыгивали и кричали от радости, когда Алехандро промчался рядом с ними. Он помахал им рукой из кокпита и начал закладывать вираж, чтобы облететь их по кругу.
— Ки-Уэст, это Брат-Один, — заговорил он. — Они выглядят счастливыми. И в относительно хорошей форме, несмотря ни на что.
Алехандро доводилось видеть и намного более жалкую картину. В начале девяностых он начал свою летную карьеру в качестве пилота «Братьев во спасение» — организации кубинских эмигрантов, которые создали свою поисково-спасательную группу, после того как девятилетний малыш погиб от обезвоживания во время бегства с Кубы. Не всем нравилась жесткая антикастровская позиция, которую занимала организация, но она получила международное признание за невероятно высокий процент спасенных людей. В среднем группа спасала одного человека за каждые два часа полетного времени, сохраняя жизнь тысячам беглецов, которые в противном случае наверняка безвестно сгинули бы в море на пути к свободе. Однако же, после того как кубинские «МиГи» сбили в 1996 году два самолета спасателей, организация постепенно начала заниматься другой работой. Все больше средств и времени уделялось печатанию и распространению листовок и брошюр антикастровского содержания. Именно тогда Алехандро откололся от материнской организации и сформировал собственную группу, которою назвал «Братья за свободу». В конце концов более известные «Братья во спасение» вообще прекратили спасательные полеты. Но Алехандро дал клятву не бросать начатое. Спасательные операции обходились очень недешево, частные пожертвования были редкими и нерегулярными, поэтому он стал тратить собственные средства. Деятельность «Братьев за свободу» — и искания свободной Кубы — продолжались.
— Брат-Один, это Ки-Уэст. Вы определили точное местонахождение?
— Вас понял. Собираюсь сделать еще один заход и… — Он посмотрел сквозь стекло кабины в сторону горизонта и почувствовал, как его охватывает гнев при виде легко узнаваемого силуэта корабля, направлявшегося к беглецам. — Отбой, — произнес он в микрофон. — Явилась Береговая охрана.
Алехандро явственно услышал нотки разочарования в собственном голосе, и даже ему была понятна вся ирония ситуации. Было время, когда Береговую охрану считали чуть ли не благословением Божьим. Собственно говоря, тогда и он сам, обнаружив плот, первым делом связался бы по радио с Береговой охраной. Но все изменилось, после того как в 1996 году Соединенные Штаты взяли на вооружение новую иммиграционную политику. Беглецов, перехваченных в море, больше не доставляли на территорию США. Их или направляли в другую страну, или возвращали на Кубу. А возвращение на остров означало, что людям грозило заключение — пять лет в застенках Кастро.
— Эти грязные сукины дети заполучили еще одно судно, — сказал Алехандро.
— Очень жаль, Алехандро. Ты идешь домой?
— Подтверждаю.
— Отлично. Кстати, мне позвонили минут двадцать назад. Какой-то адвокат из Майами едет сюда, чтобы встретиться с тобой. Его зовут Джек Суайтек.
Алехандро поправил наушники, ему показалось, что он ослышался.
— Суайтек? Он случайно не родственник Гарри Суайтека, бывшего губернатора?
— Полагаю, это его сын.
— Что ему нужно?
— Он сказал, что это правовой вопрос. О твоем сыне.
Алехандро почувствовал, как у него перехватило дыхание. Прошло уже несколько недель, после того как ему сообщили известие, которое ни за что и никогда не должны слышать родители, но ему казалось, что это было только вчера.
— Какое он имеет к этому отношение?
— Он позвонил от имени Линдси.
Линдси. Линдси
— Только не говори мне, что эта женщина показалась на людях и наняла для защиты сына бывшего губернатора, — произнес Алехандро.
— Не знаю, что и сказать. Думаю, что он хочет поговорить с тобой, прежде чем взяться за ее дело. Я попросил его приехать к двум часам.
Алехандро ничего не ответил. В радиоприемнике затрещало.
— Хочешь, чтобы я перезвонил ему и сказал, что он может убираться к дьяволу?
— Нет, — отозвался Алехандро. — Я встречусь с ним. Мне кажется, он должен услышать то, что я имею ему сказать.
— Принято. Счастливого возвращения, Алехандро.
— Вас понял. Увидимся минут через сорок.
Алехандро бросил последний взгляд на беженцев на плоту внизу, и сердце у него упало, когда он увидел, как отчаянно они машут руками спасательному самолету у себя над головой. Вне всякого сомнения, они были уверены, что стоят на пороге свободы, что через несколько часов окажутся в тепле и безопасности на территории Соединенных Штатов Америки. Но у Береговой охраны Соединенных Штатов были другие планы, и, после того как береговой патруль перехватывал беглецов в море, ни Алехандро, ни кто-то другой уже ничего не могли поделать. Он был противен самому себе, разворачивая самолет к берегу и зная, что надежды беглецов растают, как дым, когда его «сессна» скроется из виду.
Рука Алехандро дрожала, когда он опустил ее за расстегнутый ворот рубашки. На шее у него висел на цепочке золотой медальон милосердной Девы Марии из Эль-Кобре, святой покровительницы Кубы, — амулет, приносящий удачу. Такие амулеты кубинские беженцы из Майами частенько посылали своим родственникам на Кубе, чтобы они охраняли их во время опасного путешествия к свободе. Тридцать лет назад, пересекая пролив на гребной шлюпке, он тоже носил его на шее.
Алехандро с грустью поцеловал его и направился домой, в Ки-Уэст.
