сказать?

— Итак, вы не согласны с предположением, что вашего сына мог убить кто-то, имеющий на то скрытые причины?

— На что вы намекаете?

— Ни на что. Я просто задал вам вопрос.

— Мне осточертели люди, которые предполагают, будто моего сына убили из-за того, что я всю жизнь веду борьбу. В том, что он погиб, нет моей вины.

Джек опешил от такого поворота.

— Послушайте, я приехал сюда не для того, чтобы обвинять кого-то.

— А я думаю, что вы приехали сюда именно для этого. Позвольте мне внести ясность. Я знаю, почему Линдси убила моего сына.

Над головами у них пролетел рейсовый самолет, и оглушительный рев его двигателей, казалось, только подчеркнул слова кубинца. Наконец шум стих, и они снова могли разговаривать спокойно.

— Хотите рассказать мне, почему она сделала это? — спросил Джек.

— Это совершенно очевидно, если только вам известно что-нибудь обо мне и моей семье. Я приплыл в эту страну на гребной шлюпке, не имея в кармане ни цента. Сначала я мыл посуду в кафетерии «Бискейн». Через двадцать лет я стал миллионером, владельцем тридцати семи ресторанов. Вы слышали о них, нет? «Лос платос де Пинтадо».

— Я обедал там, — согласился Джек. Ему была известна и история успеха Пинтадо. Она была напечатана на обороте меню, включая необычное и привлекательное изложение того, почему сеть ресторанов носит иронично-насмешливое название, напоминающее о том, что ее владелец в свое время начинал с мытья посуды: «Лос платос де Пинтадо» по-испански означало «тарелки Пинтадо».

— Старина, ваши рестораны великолепны. Но какое отношение они имеют к смерти вашего сына? — обронил Тео.

— Дело не в ресторанах. Дело в деньгах. Может, мы не выставляем наше богатство напоказ, но я заработал целую кучу денег. У каждого из моих детей имеется свое доверительное имущество, или фонд. Не буду вдаваться в подробности, но основной капитал исчисляется семизначными цифрами.

— Это огромные деньги, — заметил Джек.

— Если хотите знать мое мнение, это больше того, с чем способно управиться большинство людей. И мои дети начинают получать проценты только по достижении ими двадцати одного года. А распоряжаться основным капиталом они могут, только когда им сравняется тридцать пять.

— Получается, ваш сын был миллионером? — спросил Джек.

— Да. Вот уже почти три года. — Алехандро опустил глаза и прошептал: — В следующем месяце ему исполнилось бы тридцать восемь.

— Итак, вы уверены, что Линдси убила его потому…

— Потому что они жили не так, как живут миллионеры. Оскар очень похож на меня. Деньги для него — не главное. Он хотел служить своей стране. Шесть месяцев назад он подписал очередной контракт на новый срок службы на Гуантанамо.

— Очень интересно, — протянул Джек. — Линдси была замужем за миллионером, который вел жизнь простого солдата на военной базе.

— Верно. Во всяком случае, пока он был жив.

— А после его смерти?

— Она могла бы жить где угодно и иметь достаточно денег в банке, чтобы вести такой образ жизни, какой ей нравился.

Некоторое время Джек хранил молчание, обдумывая услышанное.

Глаза Пинтадо сузились.

— И, я полагаю, она может позволить себе нанять весьма изворотливого адвоката, — заявил он.

— Я занимаюсь этим делом не ради денег, — прервал его Джек.

— Ну да, как же.

Джек услышал хриплый рев мотора. Из ангара медленно выкатился еще один частный самолет, лопасти его пропеллеров вращались так быстро, что были почти невидимыми.

Пинтадо подхватил свою летную сумку и перебросил ее через плечо.

— А теперь прошу извинить меня, я должен еще составить план очередного полета.

— Последний вопрос, — попросил Джек.

— С меня хватит, — отрезал кубинец, решительно отмахнувшись от него. — Я уже и так рассказал вам больше, чем следовало.

— Мне просто интересно, что будет с вашим внуком.

Фраза попала в цель.

— А что с ним будет?

— Если вы уверены в виновности Линдси, то как вы относитесь к тому, что Брайан остается с ней?

Пинтадо зажмурился, но потом вновь открыл глаза, словно для того, чтобы справиться с гневом.

— Вы даже представить себе не можете, что я при этом чувствую.

Джек несколько мгновений всматривался в лицо пожилого мужчины, на котором появилось выражение боли, потом перевел взгляд на взлетную полосу.

— На вашем месте я бы не торопился с подобными заявлениями, — негромко проговорил он. — Позвольте еще раз поблагодарить вас за то, что уделили мне время, сэр.

Вечером Джек отправился играть в боулинг. Он не предавался этому развлечению вот уже тысячу лет, но, стоило ему встретиться со своим отцом, как все заканчивалось тем, что они занимались какой-нибудь подобной ерундой, а потом Гарри Суйатек качал головой и говорил: «Ты не очень-то преуспел в игре, а, сынок?» Прошлый раз это был гольф, а сегодня Джек радовался уже тому, что направляющие канавки не позволяют его шарам сбивать с ног других игроков.

— Ты должен мне тридцать две тысячи семьсот шестьдесят восемь долларов, — заявил Гарри.

Когда игра идет по системе «или двойная ставка, или ничего», сумма растет очень быстро. Особенно если жульничать.

— За это я готов поспорить с тобой, кто из нас быстрее попадет домой, — проворчал Джек.

— Ты надеешься, что и в состязаниях по ходьбе я стану или удваивать ставки, или удовлетворюсь проигрышем? — посмеиваясь, поинтересовался Гарри.

— Я обещаю не ставить тебе подножки.

— А как насчет того, чтобы просто не доводить своего старика отца до инфаркта и решить, что мы в расчете?

— Хорошо, согласен. Но только потому, что сегодня день твоего рождения.

Гарри хлопнул сына по спине, обнял его за плечи, и они зашагали к автомобилю. Сегодня Гарри исполнилось шестьдесят, но, похоже, это ничуть его не беспокоило. У него была возможность провести немного времени в обществе сына и отпраздновать свою очередную годовщину. Пока Джек вез его домой, он никак не мог отделаться от мысли, что десять лет назад все было совсем по-другому. Он не присутствовал на торжествах по случаю пятидесятилетия отца. Роскошное празднество состоялось в губернаторском особняке, но в ту пору он и отец — губернатор Суайтек, даже не общались друг с другом. Кое-кто считал, что все из-за того, что Джек работал на Институт свободы, защищая приговоренных к смертной казни, а его отец подписывал смертные приговоры быстрее, чем любой другой губернатор за всю историю штата Флорида. Подобные идейные разногласия, естественно, не улучшали положения дел, но пропасть между ними возникла еще давно и просуществовала долгие годы. Теперь, оглядываясь назад, оба не могли взять в толк, в чем была причина, но главное, что они все-таки сумели преодолеть ее. Тем не менее, Джек не мог не думать о том, как сложились бы его отношения с отцом, или о том, что его жизнь