Коля из окна рассматривал близкие могилы. Большаков извлек из кармана фотографию Олега Козлова, небрежно бросил на стол:

– Мы ищем этого человека!

Директор взял снимок в руки, долго всматривался. Рука со снимком дрожала.

– Не знаю такого, – сказал наконец.

– Лучше всмотритесь! – произнес с досадой Большаков. – Он шастал здесь совсем недавно, вы должны были его видеть!

– Нет, не видел, – качнул головой рыжеволосый.

– А это кто? – ткнул пальцем в мужчин Большаков.

– Наши работники.

– Пусть и они посмотрят!

Они почти и не всматривались в снимок. Только взглянули – и дружно замотали головами. Были похожи на нашкодивших мальчишек: натворили бед, но не хотят признаваться. Большаков сел напротив, расстегнул пиджак так, чтобы был виден пистолет в кобуре под мышкой, произнес значительно и с угрозой:

– Я официально предупреждаю вас об ответственности за дачу ложных показаний.

Этого ему показалось мало, и он уточнил:

– Об уголовной ответственности!

Но чувствовал он себя, несмотря на грозный вид, не очень уверенно. Когда ехал сюда, ожидал быстрого и безусловного успеха. Но все вышло совсем не так.

– Этот человек нам незнаком, – сказал директор.

В произнесенной им фразе слух Большакова резануло слово «нам». Этот рыжеволосый прямо при нем, при Большакове, инструктировал своих людей, как следует отвечать. Он с Большаковым решил потягаться. Еще не понял, с кем имеет дело. Большаков перегнулся через стол и схватил рыжеволосого за ворот рубашки. Директор оказался очень легким.

– Ты не знаешь, в какие опасные игры играешь! – рявкнул Большаков. – Ты покрываешь человека, который…

– Приближается мужчина! – бросил от окна Коля. Большаков отпустил директора, тот рухнул на скамью.

– Сюда идет? – спросил Большаков.

– Да.

– Очень хорошо.

Большаков обернулся. Кладбищенские рабочие затаились, это он увидел и недобро засмеялся:

– Сейчас все всплывет, ребята. Тихо чтоб сидели, иначе головы поотрываю.

Хлопнула входная дверь. Мужчина вошел и остановился. Коля встал у него за спиной, загораживая дверь.

– Быстро! – сказал Большаков. – Где этот человек? – Показал издалека снимок Козлова. – Сюда подойди! Ну! Мы этого человека ищем! Ты здесь работаешь?

– Да, – ответил мужчина, подойдя ближе.

– Быстро! Где он сейчас?

Большаков очень нервничал. Чувствовал, знал, что через несколько секунд все раскроется.

– Говори! Где он? Твой директор сказал, что он где-то здесь!

Большаков успевал следить за ними обоими – и за директором, и за своим собеседником – и видел, как побагровел директор, но главное – вновь пришедший дрогнул. Большаков это явственно видел и понял, что тот растерялся, что сейчас скажет все, и бросился к нему:

– Говори! Говори!

Даже дрожал от нетерпения. Но при этом он на секунду выпустил из поля зрения директора, всего на секунду, и одного этого мгновения директору хватило. Он едва заметно за спиной Большакова качнул головой, и мужчина, сразу поняв все, отступил от Большакова на шаг и твердо сказал:

– Я этого человека не знаю! Никогда его не видел!

– Я вас всех пересажаю за укрывательство! – закричал Большаков, не в силах сдержать переполнявшую его ярость, но уже знал, что проиграл.

Он вызвал подкрепление, и прибывшие через двадцать минут оперативники прочесали все кладбище, могилу за могилой, но никого не обнаружили.

– Вы уже совсем неплохо выглядите, Олег, – сказал Хургин. Они с Козловым находились в больничной палате, и никто им не мешал. – Санитары за вами уже не присматривают?

– Нет. И колоть всякую дрянь перестали.

Хургин удовлетворенно кивнул:

– Скоро вас выпишут, Олег. И этот нелепый диагноз с вас снимут.

– Правда?

– Да.

Это известие, кажется, приободрило Козлова. Он даже посветлел лицом.

– Вам лучше? – осторожно спросил Хургин.

– Лучше.

– Ничто не тяготит? На душе легко?

Козлов нахмурился.

– Что-то все-таки тревожит? – догадался Хургин.

– Да.

– Настроения по-прежнему нет?

Козлов кивнул. Иначе и не могло быть. Его брат где-то рядом, ходит по городским улицам, и потому на Олега вдруг накатывается черная тяжелая волна, от которой нет спасения.

– Как вам спится?

– Что? – вскинул голову Козлов.

Он будто пребывал в полузабытьи.

– Как ночи проходят? Вам что-то снится?

– Не помню.

– Значит, страшных снов не видите.

– Нет.

Ответил очень уверенно и как будто с облегчением – устал уже от ночных кошмаров.

– Все у вас наладится, – пообещал Хургин. – Вот увидите.

За зарешеченным окном светило яркое солнце. Верхушки деревьев едва раскачивались под легким теплым ветром.

– Я на днях встретил Вику, – сказал Хургин и даже улыбнулся, давая понять, что та, прежняя, жизнь очень близка и достижима. Еще несколько дней, и Козлов возвратится в нее. – Знаете, по-моему, она чудесная девушка.

Хургин поднял глаза на собеседника и осекся. Олег закрыл лицо руками и дрожал, сжавшись в комок. Хургин хотел поспешить к нему на помощь, но не успел – Козлов вдруг вскрикнул и сполз со стула на пол. Он так и лежал – закрыв лицо руками, и казался бездыханным.

– Что случилось? – склонился над лежащим доктор, но Козлов не ответил, мычал что-то нечленораздельное. Хургин вслушивался, но не мог разобрать слов. – Что? – спросил он. – Что произошло, Олег?

– Он ударил меня.

– Кто?

– Не знаю.

– Чем ударил?

– Лопатой. По голове.

Хургин резко склонился и отнял руки от лица Козлова. Багровый шрам шел через весь лоб – от виска к виску.