Это уже понятым. Все вокруг двигались, как при замедленной съемке, у Козлова закружилась голова, и он прикрыл глаза, чтобы не упасть.

Кто-то тряхнул его за плечо. Козлов открыл глаза и обнаружил, что уже никого нет в кабинете, только он и Большаков.

– Вот так, – сказал Большаков. – А ты говорил: не я. У нас свидетель. Она выжила, понимаешь? И узнала тебя. Будешь отпираться?

– Я не убивал.

– Правдоподобно.

– Не убивал!

– Верю.

Большаков деловито складывал в папку какие-то бумаги. Человек сделал свое дело. Сделал на совесть. И теперь вполне доволен собой.

– Послушайте! – закричал Козлов, испугавшись, что все насчет него уже решено и ничего нельзя поправить. – Я вам все расскажу! Только поверьте мне! Поверьте! Я вас прошу!

Большаков завязал тесемки на папке, отложил ее в сторону.

– Ты вообще-то немного запаздываешь с признаниями, – сказал он, будто колеблясь, стоит ли тратить время на этого человека. – Но поскольку ты парень не совсем еще пропащий…

Он изображал великодушие, играл в него. А Козлов этого даже не понял.

– Я все расскажу! – заговорил торопливо. – Я сам не могу понять, что происходит! Я видел все это!

– Что именно?

– Убийства! И все могу обрисовать! Вот с этой девушкой, например…

Козлов прикрыл глаза и замолчал на мгновение, будто вспоминал, как оно там было на самом деле.

– Она не должна была там находиться!

– Где?

– В той квартире, где произошло убийство!

– Почему?

– Не могу объяснить. Но я знал, что там никого не будет, кроме хозяина!

Козлов сказал «я знал», но даже этого не заметил, а Большаков промолчал, хотя и отметил для себя этот факт.

– Она так внезапно вышла! Уже потом, когда с хозяином… это… когда он был мертвый… Она вдруг вышла из смежной комнаты, я обернулся…

– Значит, все-таки ты? – не выдержал на этот раз Большаков.

– А? – посмотрел на него непонимающе Козлов.

– Значит, ты в той квартире был?

– Не я! – ответил Козлов испуганно.

– Но говоришь ведь – «я обернулся».

– Это во сне я обернулся.

– Во сне? – не понял Большаков.

– Я все это видел во сне! Понимаете? В том-то все и дело! Я сплю, и мне снится сон. Будто я вхожу в чужую квартиру…

– И во сне их всех убиваешь, – сказал понимающе Большаков.

– Да!

Большаков раздраженно вздохнул:

– Ты напрасно ваньку валяешь.

– Я не валяю!

– Ты напрасно это делаешь, Козлов. Ты под психа сейчас косишь, но это не поможет, поверь. Тебя расколют в два счета на экспертизе в психушке. И в итоге получишь пулю.

– Нет! – закричал Козлов, испугавшись то ли угрозы близкого расстрела, то ли мысли о том, что ему не верят.

– У тебя единственный шанс остаться в живых – это рассказать обо всем чистосердечно и непременно покаяться. И тогда, может быть, – заметь, я говорю «может быть», хотя гарантии нет никакой, – тебя пощадят.

– Я не виновен ни в чем!

Козлов рванулся, но не смог подняться со стула, потому что Большаков, возвышавшийся над ним, толкнул его в лицо растопыренной пятерней.

– Я вам про все случаи расскажу! – заговорил торопливо Козлов. – Про все, что видел! Но вы мне должны поверить! Это не я! Это все во сне! У меня свидетель есть!

Он вдруг вспомнил о Вике. Это был его единственный шанс.

– Свидетель? – приподнял бровь Большаков.

– Моя знакомая! Она была у меня в ту самую ночь!

– В какую ночь?

– Когда убили старуху! Ведь был такой случай? Да?

– Случаев много разных, – протянул Большаков, изображая равнодушие.

– Ее чугунной сковородой убили! Ведь было? Третий этаж, тридцать вторая квартира! Да? Там еще молочный магазин на первом этаже!

– Возможно, – сказал Большаков, а сам смотрел на Козлова с интересом, который уже не мог скрыть.

– В ту ночь я был не один! Со своей знакомой! Я спал и все это, про старуху, видел во сне! А она меня будит…

– Кто, старуха?

– Нет, знакомая моя. Будит и говорит: ты чего, мол, мечешься? А мне сон снился, тот самый!

– Значит, вы вместе ту ночь провели?

– Да.

– Как звать подругу?

– Вика.

– И где мы ее найдем?

– Она в институте работает.

– В каком?

Козлов прикрыл глаза, вспоминая.

– НИИХим!

– Ладно, – сказал Большаков. – Проверим. Фамилия ее как?

– Не знаю.

– А говоришь – вместе ночь провели.

– Фамилия для этого дела не обязательна.

– Пожалуй, – произнес Большаков задумчиво. – Тут я с тобой спорить не стану. Ты вот что… – Он придвинул к Козлову пачку бумаги. – Напиши обо всем. С подробностями, как оно все было. А я буду здесь недалеко.

Перешел в соседний кабинет, сказал высокому парню с короткой стрижкой:

– Быстренько лети в НИИХим. Это тот, который на Тульской улице. Там работает некая Вика, фамилия неизвестна. Разыщи и привези сюда. Только осторожно. Они заодно, кажется, с этим Козловым. Он на нее ссылается.

– Вас Викой зовут?

– Да.

– Фамилия ваша?

– Ольшанская.

– Да, Ольшанская, – кивнул Большаков, будто только что вспомнил.

Вика сидела напротив него, и в ее взгляде без труда прочитывалась настороженность.