– Я их убил! Топором! Он еще так страшно закричал!

– Кто? – быстро спросила Вика.

– Этот усатый! А я раскроил ему череп!

Козлов затрясся и уронил голову на стол. Чашка с остатками кофе опрокинулась.

– И девушка была, все верно. Я не ожидал почему-то ее там встретить, не должно было ее быть, и я ударил ее ножом!

– Но это же чушь!

– Это правда! Правда! – закричал Козлов и вскинул голову.

Его лицо было искажено.

– Вот сюда я его ударил топором, в левый висок! – выкрикнул он и показал рукой, куда именно бил. – Ведь там у него кровь? А? Скажи!

– Да! – пробормотала потрясенно Вика.

– Как ужасно! – лихорадочно зашептал Козлов и закрыл лицо руками, как будто под маску его спрятал. – Я видел все это! Представляешь? Ночью, во сне! Это со мной все происходило! И все оказалось правдой!

Это было слишком невероятно.

– Совпадение, – неуверенно предположила Вика. – Так бывает.

– Нет, ты еще не все знаешь! – все так же лихорадочно шептал Козлов. – Это не в первый раз! Это уже было!

И он, корчась от все больше охватывающего его ужаса, рассказал о том, как убивал во сне старуху и как потом, проезжая в автобусе, случайно узнал дом, виденный им во сне, и как все совпало: и дворик, и детская площадка, и лестница, и та самая дверь.

– А старушка? – спросила Вика, глядя на Козлова остановившимися глазами.

– Ее действительно убили!

Козлов вскинул голову и закричал, брызгая слюной:

– Убили! Это все было в действительности! И это сделал я!

Вика вскочила, опрокинув при этом стул, но не убежала, лишь отступила на шаг и рассматривала беснующегося Козлова с нескрываемым ужасом.

– Я едва с ума не сошел, когда про старуху узнал! Я не могу так больше! Не могу! Не могу! Я и уехал, потому что испугался, и мне это даже помогло поначалу, а сегодня ночью все началось заново!

Он обессилел от собственного крика и замолчал, только тяжело, с хрипом дышал.

– Я не знаю, что это, – сказал наконец. Но теперь его голос был тих и бесцветен. – Ну не лунатик же я, в конце концов, который бродит ночами по улицам, не отдавая себе отчета в происходящем. Ведь в ту ночь, когда погибла старуха, я дома был! И ты со мной была! Это та самая ночь! Первая наша с тобой ночь! Ну скажи, ведь я не уходил никуда?

Козлов смотрел на Вику с надеждой, смешанной с безумием.

– Ты видела, что я с тобой?

Вика молча и торопливо кивнула.

– Но почему же тогда я все знаю? В подробностях, будто это происходило со мной!

Козлов стал совсем бледный. Как хорошо отбеленная вата.

– Скажи мне! – закричал он. – Скажи! Иначе я сойду с ума!

Большаков пришел к доктору Хургину один. Сел на предложенный стул, обвел усталым взглядом яркие картинки за спиной врача. У него были темные круги под глазами, и Хургин это сразу про себя отметил.

– Не всегда получается с сыном к вам приходить, – сказал Большаков, будто извинялся. – Все больше жена его сопровождает. А сегодня вот вырвался.

– Вы один?

– Да. Хотел поговорить с вами.

– О сыне?

– Да. Я все время в напряжении. Будто жду.

– Чего?

– Не знаю. Каких-то неприятностей с Виталиком. Припадка, например.

– Его может и не быть.

– Совсем?

– Совсем. – Хургин говорил мягко, и в его голосе Большакову опять слышалась лживость. – А вы, кстати, таблетки принимаете?

– Какие?

– Которые я вам прописал.

– А, эти, – вспомнил Большаков. – Да, принимаю.

– Помогает?

– Да, – ответил неуверенно Большаков. – Мне от них легче.

Хургин вздохнул.

– Так не пойдет, – сказал он.

– Что именно?

– Предписания врача надо выполнять.

– Вы о чем?

– О таблетках. Ведь не принимаете вы их.

Большаков задумался.

– Да, – кивнул он после паузы. – Не принимаю.

Он при этом посмотрел довольно дерзко, будто хотел сказать: ну и что мне за это будет?

– А почему?

– Пустое дело, как мне кажется, – продолжал дерзить Большаков. – Желудок лечить или сердце, к примеру, – это я понимаю. А эти ваши таблетки от чего?

– От настроения вашего жуткого, – сказал Хургин. – Я по-простому объясняю, чтобы вам понятно было. Вы находитесь в состоянии перманентного стресса.

– Еще бы, – огрызнулся Большаков. – При моей-то работе…

– Тяжелая работа?

– Очень.

– И ночами приходится работать?

– Да.

– Вот мои таблетки вам и пригодились бы.

– Вы так думаете? – спросил без особого энтузиазма Большаков.

– Я в этом просто уверен.

– Хорошо, я буду их принимать, – сказал Большаков, чтобы быстрее покончить с этим, и провел ладонью по лицу.

Было видно, что он измотан.

– А о Виталике не переживайте, – произнес Хургин. – Все наладится у него. Я слежу за его состоянием, и у меня такое чувство, что мы победим болезнь. Мы ее вовремя нащупали.

– Значит, все-таки эпилепсия?

– Да, – ответил Хургин.

Большаков прикрыл глаза.

– Никогда не думал, что с моим ребенком такое может случиться.

Его измученная душа жаждала утешения. Потому он и пришел в этот кабинет.

– Вам надо отдохнуть, – сказал Хургин. – Иначе сорветесь. Послушайте меня. Возьмите отпуск недельки на две, поезжайте куда-нибудь, ну, не знаю… на природу, где лес, река…

– Нет, не получится, – оборвал его Большаков.

– Почему?

– У нас в управлении все отпуска отменены. Обстановка сложная в городе, из-за этих последних