Пауза.
– Да? – это Виталий Борисович.
– Да.
– Его целью был Горбачев?
После долгой паузы:
– Да.
– Меня это мало волнует, но интересно все-таки – кто хотел Горбачева убить? Кому он мешал?
– Не знаю конкретно.
– Но хотя бы догадываешься, наверное?
– Думаю, в КГБ были люди, очень недовольные Горбачевым. Скорее всего его хотели убрать, чтобы поставить кого-то другого. Рябова этого готовили втайне, и никто не знал…
– Потому и бумаг никаких в архивах нет?
– «Бумаг»! – голос окрасился неожиданным в его положении сарказмом. – Да какие бумаги, секретность была такая, что все приказы – только устно, и не по телефону, а в личной беседе.
– В личной беседе – с кем? Кто тебе лично отдавал приказы?
– Генерал Нефедов.
– Это тот, который застрелился?
– Да. После августовского путча в ведомстве начались чистки, Нефедова вызывали на допросы, и он не стал ждать развязки, застрелился.
– К Рябову возвращаемся, – сказал Виталий Борисович. – С ним-то как дальше было?
– Ему придумали легенду, новую биографию, дали новое имя.
– Кирилл Митяев?
– Да.
– Значит, это не его настоящее имя?
– Нет.
Морозов едва удержался, чтобы не обернуться к пролому. Резко вскинулся, но сидевший напротив него парень поднял голову и посмотрел на него внимательно и строго, и Морозов обмяк.
– И все эти годы он жил на острове? – Это Виталий Борисович.
– Да.
– Чего он ждал? Вернее – чего ты ждал?
Молчание. Потом Хатыгов начал хлестать своего пленника по щекам.
– Ну? – спросил Виталий Борисович. – Рассказывай. Кто из твоего нынешнего руководства знал о существовании Рябова? Генерал Писемский?
– Нет.
– Он не знал ничего?
– Нет.
– Генерал Опухтин?
– Нет.
– А кто знал?
– Никто.
– Совсем никто? – удивился Виталий Борисович. – Только ты?
– Только я.
И тогда Виталий Борисович засмеялся:
– Так ты его приватизировал, братец? А? После смерти Нефедова никто в гэбэ не знал о существовании этого Рябова, и ты его приберег для себя?
Виталий Борисович от этого своего открытия совершенно развеселился.
– Вот лихие времена! Каждый под себя подгреб то, на чем сидел. Директор завода приватизировал завод, журналисты – свою газету, а вот полковник КГБ присвоил себе убийцу. Пусть будет, пригодится авось. И ведь пригодился. А?
В одно мгновение голос потерял веселость и обрел жесткость, от которой даже у доктора пошли мурашки по коже.
– Кто заказчик на этот раз? Быстро.
Но быстро не получилось. Тот, на табурете, промолчал, замешкался с ответом, и Хатыгов незамедлительно отхлестал его по щекам.
– Кто заказчик? – повторил вопрос Виталий Борисович.
– Ушаков.
– Который Ушаков? Из «Инвест-центра»?
– Да.
– Кого должен был убить Рябов?
Молчание.
– Вот эта бумага тебе знакома?
Молчание и новые пощечины.
– Эта бумага тебе знакома?
– Да.
– Ты писал?
– Я.
Виталий Борисович засмеялся.
– А что за чушь ты здесь написал? – спросил, смеясь. – Какой-то начальник аналитического отдела. Что за отдел?
– Да не было никакого отдела.
– А кто был?
– Я.
– Ты один?
– Да.
– А зачем же ты за целый отдел подписался?
– Для солидности.
– Дурил Ушакова, да? Ну расскажи, как было.
Голос звучал дружелюбно, но этому дружелюбию Морозов нисколько не верил. И тот, на табурете, наверное, тоже.
– Он обратился ко мне с просьбой помочь.
– Он знал, что ты работаешь в ФСБ?
– Да.
– Поэтому и обратился?
– Да.
– Что ему было нужно?
– Информация о Министерстве внешнеэкономических связей, Григорьеве, курируемой им сделке.
Только теперь Морозов понял, что за бумагу только что Виталий Борисович показывал своему собеседнику. Ту самую, которую и Морозов видел, и где было написано о необходимости убить Григорьева.
– И ты ему эту информацию дал. Составил записку эту и Григорьева к смерти приговорил. Так? Потому что у тебя в запасе был Рябов, о котором никто не знал.
Пауза в разговоре. Морозов сидел, боясь произвести малейший шорох. Он замер, исчез, испарился в этом наэлектризованном напряжением воздухе.
– И с Бородиным вы потом решили покончить. Да? Это тебя Ушаков попросил об услуге?
– Ушаков.
– А что же вы до Бородина не добрались? Ведь собирались?
– Собирались.
– А отменили почему?
– Авария.
