– Ну, это какой-то бытовой конфликт, – нетерпеливо отмахнулся подполковник. – А на самом деле там вопрос стоял чуть ли не о праве собственности. Понимаете? – значительно посмотрел на меня Кузубов.

– Нет, – честно признался я, нисколько не боясь прослыть недоумком.

Потому что если я чего-то не понимаю – чего же я буду этого стесняться?

– Жорж владеет фирмой, которой когда-то принадлежала вся территория сегодняшнего Воронцова.

– Это я знаю. А Римма не говорила вам, случайно, как этот Жорик вдруг стал владельцем фирмы? Ведь раньше владелицей была Вероника Лапто.

– Там все прозрачно, – спокойно ответил Кузубов. – Вероника погибла. Кто-то должен был стать новым хозяином. Стал Жорик.

– Вас это не удивляет?

И снова Кузубов продемонстрировал удивительное для меня спокойствие.

– Нет, – ответил он. – Ведь Жорж и Вероника – родственники. А вы не знали?

Я так растерялся, что не смог ничего ответить.

– Мы проверили, – сказал Борис Никифорович. – Все подтвердилось.

Значит, ошибки нет. Чудны дела твои, господи.

– Когда Вероника погибла, ее отец уже сидел в тюрьме, – продолжал Кузубов. – Так что всеми скорбными делами пришлось заниматься Жорику. Он похоронил Веронику Лапто там неподалеку… Там есть заброшенное деревенское кладбище…

– Я знаю.

– И после этого занялся делами фирмы, которая после смерти Лапто осталась фактически бесхозной. И вот тут у него случился конфликт с Андреем Михайловичем. Что-то такое, что очень сильно их рассорило. И мы не знаем, что это было. Римма не в курсе и ничего не может нам объяснить. Или не хочет. А у Жорика не спросишь, он в бегах. Так что остается только обратиться к этому вашему Андрею Михайловичу. Мы сами, конечно, могли бы, – потер свою лысинку подполковник. – Вызвали бы на допрос, оформили все документально. Но я решил не торопиться, а прежде прощупать осторожненько. Вот вы, к примеру. Почти ему сосед.

Он посмотрел на меня с надеждой.

– Нам надо как-то с вами размять этот вопрос, – сказал Борис Никифорович. – Составить план вашего разговора с Андреем Михайловичем. А для этого сначала определить задачу, которую мы должны решить. Тут вопрос так стоит. Мы должны понять, что явилось причиной конфликта. Или, еще глубже, – каким тут боком наш Андрей Михайлович? В чем был его интерес? Фирма? Или другое что-то?

– Другое.

– Да? – удивился моей реакции подполковник.

– Вероника Лапто. У Андрея Михайловича с нею был роман.

– Сведения точные? – заинтересовался Кузубов и сразу стал похож на охотничьего пса.

– Ну, так говорят, – пожал я плечами. – И этот роман вроде бы окончился ничем. Потому что появился молодой Ростопчин.

– Отшил Ростопчин дедушку, – сказал понимающе Борис Никифорович.

– Я тоже так думал. До сегодняшнего дня.

– А что произошло сегодня? – все дальше шел по следу подполковник.

Я рассказал ему о том, как Андрей Михайлович с Ростопчиным наведались в гости к Дворжецкому. И смотрелись они при этом отцом и сыном.

– Да тут кунсткамера какая-то! – сказал Кузубов, выслушав меня. – Собрание уродов! Теперь и Ростопчиным этим надо заниматься!

Он сделал пометку в настольном календаре. Поднял на меня глаза.

– Тогда тем более вам надо навестить Андрея Михайловича. Про как бы между прочим ущипнуть его. Спросить так между рюмками восьмой, к примеру, и девятой, что там у него было с этой Вероникой. И отследить реакцию. Больше ничего от вас не требуется.

Кузубов меня предупредил о том, что в доме Светланы сейчас засады нет, а его бойцы сгруппировались в жилище у Жоржа, потому как именно туда он в случае чего в первую очередь и заявится. И я смело поехал в дом Светланы.

Заросший лесом Светланин участок ночью казался пугающей опасной ловушкой. Я стремительно проехал по извилистой дороге, проложенной от ворот к дому, и когда свет фар выхватил из темноты необитаемый дом, в его окнах поплыли призрачные тени, будто кто-то там, внутри, решил посмотреть, кого это принесло на ночь глядя.

Я открыл замок входной двери, намеренно громко звеня ключами, вошел в дом и, пройдя по комнатам, включил везде свет. Никого здесь не было, естественно. Я обошел все закоулки, чтобы окончательно задушить свой страх.

Время было позднее. Заявиться в гости к соседям в такой час – значило вызвать неприятные для меня вопросы. Я и сам заподозрил бы, что случилось что-то, загляни ко мне кто-то из соседей в третьем часу ночи. Уж лучше дождаться утра. Мой визит не должен вызвать подозрений. Утром можно. Я зайду к соседям и спрошу, как у них дела. Скажу, что давненько их не видел. И как бы между прочим приглашу их на обед.

Я лег спать, но спал плохо. Наглая толстомордая луна бесцеремонно заглядывала в мое окно. Ее голубоватый призрачный свет заливал комнату, и мне мерещилось черт знает что. А однажды мне почудилось, будто я услышал за окном шаги. Я испугался, долго вслушивался, но ничего не слышал. Потом я решился встать и выглянуть в окно. Никого там не было. Лишь через некоторое время я смог задремать и вдруг снова услышал шаги. Сначала я подумал, что слышу их во сне, потом понял, что никакой это не сон, ужаснулся, и этот страх вытолкнул меня из объятий сна.

Уже наступило утро, как оказалось. Я таращился в залитое солнечным светом окно, ожидая увидеть там чей-то силуэт, но никто так и не появился. Зато у входной двери постучали. Я вздрогнул.

– Евгений Иванович!

Это был мужской голос. И это точно был не Жорж.

Я вскочил и побежал к двери, кутаясь в простыню. За стеклом двери я увидел силуэт и сразу гостя узнал. Андрей Михайлович. На ловца и зверь бежит. Я открыл дверь, Андрей Михайлович улыбнулся мне невнимательной и ненужной улыбкой, и я понял, что действительно что-то случилось. И еще здесь была его супруга. Нина Николаевна почему-то не поднялась на крыльцо, а стояла в стороне, и было заметно, что она сильно волнуется. Андрей Михайлович бросил через плечо своей супруге:

– Иди домой!

Я никогда не видел его таким. Он всегда был мил и всегда пребывал в состоянии расслабленности, как отошедший от дел американский мультимиллионер. А сейчас его будто подменили. Он улыбнулся мне нервной улыбкой и сказал:

– Вы ночью, наверное, приехали. А я гляжу – машина ваша.

И оттого, что он будто бы пытался оправдаться, было только хуже, потому что сквозь его слова проступала какая-то неискренность.

– Вы позволите мне войти? – спросил Андрей Михайлович, набычившись.

Мне показалось, что мой ответ нисколько ему не требуется. Если я скажу ему сейчас, что не хочу видеть его в этом доме, он все равно войдет, даже если для этого ему придется втоптать меня в пол. Я не стал искушать судьбу и посторонился, улыбнувшись при этом приветливо.

– Прошу вас, – сказал я.

Андрей Михайлович поспешно переступил через порог. Тут Нина Николаевна вспорхнула наконец на крыльцо испуганной птицей. Но было уже поздно. Андрей Михайлович захлопнул входную дверь прямо перед ней. Похоже было, что он не хочет говорить со мной при жене.

– Я к вам по делу, – сказал он и сделал такой жест, будто приглашал меня пройти куда-то в дальнюю комнату, где мы будем невидимы для оставшейся за дверью Нины Николаевны.

А я сделал жест рукой, как раз указывая на Нину Николаевну. Потому что ситуация складывалась непонятная, неприятная и неприличная.

Андрей Михайлович о приличиях сейчас даже не задумывался. Он сильно нервничал и, как мне