Да, для Брук все это было как-то слишком, но рано или поздно ему придется объясняться с властями, а сенатор Скарборо и его дочь — единственный шанс на оправдание. Нет, конечно, оставался и другой — прятаться до конца жизни в монастыре и заправлять тонером картриджи.

— Покажи мне документ, который находился внутри глобуса.

— Я его спрятал в надежном месте.

— Так документ не с тобой?

— Нет, но могу его описать: с одной стороны звездная карта, а с другой — чистая страница, подписанная Джорджем Вашингтоном.

— Поэтому ты сбежал от меня и вляпался в этот заговор шизофреников? Из-за какой-то карты и подписи?

— Наверно, да, — сказал Конрад. — Я полагаю, карта была изначально нарисована симпатическими чернилами, а настоящая причина всех бед — на оборотной стороне листа.

— Ты же говоришь, что там ничего нет, только подпись?

— Все остальное было написано чернилами, которые впоследствии исчезли. Вашингтон иногда подписывал сомнительные соглашения чернилами, которые пропадали через некоторое время, что, по сути, аннулировало контракт.

— Значит, ты нашел этот документ-оборотень в золотом небесном глобусе?

— Глобус был медным, а в остальном ты права. Эта звездная карта ведет к другому глобусу.

— Есть еще одна сфера? — удивленно спросила Брук.

— Да, но я пока не знаю, где она. Надо же так сглупить: их всегда делали парой — земная сфера и небесная. Старик Геркулес почему-то решил об этом не упоминать.

От Конрада не укрылось, что Брук смотрела на него странным взглядом: ее потряс идиотизм происходящего и ужасала вера Конрада в собственные слова.

— Ты хоть сам понимаешь, что говоришь? Ни я, ни папа, ни кто-нибудь еще не поверят в этот бред, особенно если в качестве доказательства ты готов предъявить лишь оттяпанный у кого-то палец?

— Нет, еще вот это.

Он положил перед ней серебряную табличку. Брук сразу же заинтересовали масонские знаки. Конрад вспомнил, что в семье Скарборо тоже были Свободные каменщики.

— Это подлинная табличка! Конрад, ты нашел краеугольный камень Капитолия.

— А я тебе что говорил?

Брук подняла на него глаза, полные надежды.

— Ты и сейчас не видишь разницы. Это реальность, а не вымысел. Об этом можно рассказать в День независимости, это часть американской истории. Я устрою тебе выступление на канале «Фокс»: даже если ты дополнишь рассказ всякой чушью, никто не посмеет отрицать, что ты нашел табличку.

— И все убедятся, что ответственность за пальбу в Капитолии и библиотеке лежит на мне!

— Об этом мы с отцом позаботимся. Тебе и твоей истории найдется достойное место.

— Место? Мне найдется место? Я что, похож на грязную псину, которая может забраться на ковер и нагадить?

— Заметь, я говорила о другом. Одевайся.

Йитс зашел в гардеробную комнату и снял халат, палец Макса Сиверса сунув в карман брюк.

— Слушай, а как его звали?

— Кого звали? — отозвалась Брук из спальни. Голос звучал рассеянно, словно она общалась по телефону.

— Твоего пса!

— Его звали Расти, — так же рассеянно, словно отвлекаясь от разговора, отозвалась она.

Ах да, точно… Ее собаку назвали в честь какого-то давным-давно забытого американского ученого, которым восхищался отец Брук. Звали его, кажется, Дэвид Растхаус.

Конрад продел ремень в последнюю петлю и торопливо застегнулся. Серена могла войти в любую минуту, застукать его с Брук, и тогда придется объясняться. После ночного переполоха в Библиотеке конгресса никто не поверит ни единому его слову — ни Серена, ни полиция.

Вся надежда была лишь на второй глобус. Если бы только разыскать его!.. Надо найти какой-то знак вето — лице, который указывал бы на закат, как многолучевая звезда на шпаге Джорджа Вашингтона, изображенная на портрете Сэвиджа рядом с картой Ланфана, указывала на запад.

Вся загвоздка в том, что землеотвод западной части столицы включал только жилые районы и национальный парк Рок-Крик. Другими словами, там не было никаких памятных знаков — обелисков или чего-то подобного.

Внезапно Конрада осенило: пса звали Ритти, а вовсе не Расти, как сказала Брук. «Ритти» — в честь Дэвида Риттенхауса, известного астронома времен обретения независимости, который тесно сотрудничал с Беном Франклином и Бенджамином Беннекером. Кстати, Риттенхаус — фамилия той самой дамы, которая двести лет спустя спасла Монтроуз-Парк в Джорджтауне от застройки.

Интересно, а для чего ей понадобилось спасать этот парк?

Сердце было готово выпрыгнуть из груди от предчувствия ответа: где-то там спрятан земной глобус!

Значит, памятник — армиллярная сфера Сары Риттенхаус — и был тайным знаком, указывающим на второй глобус, который Вашингтон спрятал под землей!

«Болван, крот слепой!» — подумал Конрад.

Ответ прост: памятник в парке был подсознательно связан с псом, который пометил постамент под армиллярной сферой в тот день, когда и сам Конрад, словно приблудный пес, познакомился с Брук и вошел в ее дом.

Йитс спешно заправил рубашку в брюки и вдруг замер: «Неужели Брук забыла имя своей собаки?»

Случайная встреча в парке предстала перед ним в ином свете: что, если это с самого начала была хорошо спланированная засада? Брук наверняка знала об утренних пробежках Конрада в парке и в один прекрасный день остановилась на его пути. Ирония судьбы: он тысячу раз пробегал мимо сферы, не подозревая о тайне. Похоже, Брук тоже об этом не догадывалась.

Йитс пришел в себя, осознав, что в соседней комнате стало тихо.

За спиной раздался щелчок затвора. Конрад медленно повернулся — в лицо ему смотрел ствол автоматического пистолета.

— Прости, Конрад. — Брук виновато покачала головой. — Все из-за этой паскудной собаки.

Девятимиллиметровый «глок» в наманикюренных пальцах девушки — удар и без выстрела. Просто уму непостижимо: как можно настолько ошибиться в человеке? Не менее важно узнать, кому она звонила и сколько у него осталось времени до их прибытия.

— Пойми, Конрад, мне не оставили выбора. А вот у тебя выбор есть. Отдай мне глобус, или…

«Она работает на правительство или на „Альянс“? — пронеслось в голове. — Если на правительство, то не все так страшно. А если на „Альянс“, то дело принимает иной оборот…»

— Да уж, выбор, — сказал он и хладнокровно вернулся в спальню. Брук не отставала. Чувствуя ствол, направленный в спину, Конрад сел в кресло и поднял на нее глаза. — Значит, все между нами было обманом?

— Нет. — Голос Брук дрогнул от волнения. — Все обман — кроме нас.

— Вроде тебя с Максом Сиверсом? — Он пошел ва-банк.

— Скажи, где звездная карта из первого глобуса, и я отпущу тебя, пока он не вернулся.

«Вот черт! Она связана с „Альянсом“…» — догадался Конрад.

— Что ты будешь делать со вторым глобусом? — спросил он.

— Максу незачем знать все, но мне надо ему хоть что-то всучить.