гостиницу. Это не займет много времени. И еще, мисс. Я хочу поблагодарить вас от имени семьи мистера Бретта за все, что вы для него сделали.

Чарлз вышел из комнаты и поэтому не увидел, как глаза Кейт наполнились слезами. Она подошла к стулу возле кровати и села. Кожа Бретта по-прежнему была бледной. Он наверняка умрет, если они поскорее не покажут его доктору. Слезы заструились по ее щекам, как капли весеннего дождя по оконному стеклу. Кейт наклонилась и дотронулась кончиками пальцев до его щеки. Долгое время она пристально смотрела на него, а потом нагнулась и легонько поцеловала горячие, сухие губы, отчего пара слезинок упала на его щеки.

– Я сделаю все, чтобы ты поправился, – с жаром сказала она. – Клянусь перед Богом и всеми святыми! И я сама разберусь со своей жизнью, – добавила она уже более спокойным тоном. – Тебе больше не придется из-за меня страдать.

Слезы покатились по ее щекам, так что его лицо стало таким же мокрым, как ее.

Внезапно раздавшийся топот бегущих ног завладел вниманием Кейт. Судно входило в док, и все матросы были заняты, закрепляя швартовы. Еще немного, и она сможет сложить с себя ответственность за заботу о Бретте. Тогда она сможет вернуться в Лондон и найти дядю Милфорда.

На протяжении всех тех лет, когда ее фактически держали под замком, она мечтала поехать в Лондон, побывать на балах и званых вечерах и познакомиться с новыми людьми. Однако теперь, когда на пути к осуществлению ее мечты не стояло никакой преграды, она поймала себя на мысли, что все это не столь важно, как она когда-то считала, особенно если рядом с ней не будет одного надменного, но очень красивого джентльмена.

«Оставь эти глупые грезы, – сказала она себе. – Он поправится, и ты никогда больше его не увидишь. Ты должна думать о своей собственной жизни, о своем будущем. Подумай о других мужчинах, с которыми ты познакомишься в Лондоне. Там, должно быть, дюжины джентльменов, которые не менее красивы, чем он, и наверняка гораздо внимательнее и добрее».

Кейт вообразила, как ее преследуют толпы восхищенных красивых молодых людей, состязающихся друг с другом за возможность бросить свое сердце и свои несметные богатства к ее ногам. В своих мечтах она представляла, что смеется так весело и улыбается так очаровательно, что они приходят в восторг и лишаются дара речи рядом с ней.

Но она легко, даже радостно, отказывает им, потому что знает, что на свете есть человек, который предложил ей любовь, перед которой меркнут драгоценности, состояния и заверения в любви, расточаемые стоя на коленях. Это любовь, которая преодолеет время и пространство, которая окутает их обоих своим всеобъемлющим теплом. Это любовь, которая возвысит ее в собственных глазах и на которую она ответит столь же пылко.

В комнате воцарится тишина, и толпа поклонников отпрянет назад, сначала удивленно, а потом почтительно склонив головы перед превосходством человека, который пришел, чтобы потребовать ее руки. Она узнает, что он идет, почувствует его приближение даже раньше, чем очертания его фигуры начнут вырисовываться сквозь туман. Вот он приближается все ближе и ближе – его поступь тверда, как и его намерения. Туман начинает редеть, он протягивает ей руку, и Кейт, раскрыв объятия, бросается ему навстречу.

Она слышит, как он зовет ее, и, когда она преодолевает несколько футов, разделяющих их, из ее горла едва не вырывается крик, крик, который был бы его именем. Она протягивает к нему руки и почти оказывается рядом с ним, но пока она отчаянно пыталась выкрикнуть его имя, видение испарилось, и Кейт внезапно очнулась, услышав, как кто-то яростно колотит в дверь каюты.

– Мисс Вариен? У вас все в порядке? – обеспокоенно позвал ее Чарлз. – Дверь заперта.

Кейт тряхнула головой, чтобы избавиться от оставшихся обрывков своих грез, стремительно поднялась и отворила дверь, , но ее ноги были словно налиты свинцом, а мысли витали где-то в облаках.

Чарлз посмотрел сначала на Кейт, а потом на Бретта.

– Я боялся, что с вами что-то случилось.

– Я чувствовала себя неспокойно, когда вы оба ушли, – объяснила Кейт. Ее минутное замешательство исчезло без следа. – Кажется, я задремала.

Чарлз внимательно посмотрел на нее, но не увидел ничего подозрительного.

– Я поговорил с мадам Маркюль, и она согласилась сдать нам всю гостиницу. Она собиралась попросить своего единственного постояльца покинуть гостиницу, но тот пришел в такую ярость от перспективы оказаться под одной крышей с иностранцами, что ушел сам.

– Где матросы? – спросила Кейт. В настоящий момент ее волновало, как доставить Бретта в гостиницу, а не постояльцы мадам Маркюль. – Ты уверен, что они смогут поднять его по ступенькам, не потревожив рану?

Кейт пожалела, что не распорядилась отнести Бретта в каюту на верхней палубе.

– Я глаз с них не спущу, чтобы убедиться, что они помнят о его ране, – заверил ее Чарлз.

Пришли матросы, и Чарлз, руководя их действиями, помог им справиться с трудной задачей вынести Бретта из каюты и поднять по лестнице. Несмотря на то что моряки были очень осторожны, они не смогли преодолеть расстояние, не потревожив рану, и Бретт громко застонал.

– Почему он так стонет? – крикнула Кейт, не имея возможности видеть, что происходит. – Вы, должно быть, делаете ему больно!

Чарлз вздохнул с облегчением, когда они поднялись на палубу. По сравнению с лестницей оставшийся путь до кареты был несложным, хотя причитания Кейт усложняли им работу больше, чем тяжесть обмякшего тела. Чарлзу и Кейт пришлось вместе держать Бретта, чтобы он не упал с сиденья, пока карета стремительно мчалась к расположенной неподалеку гостинице.

Но когда они добрались до гостиницы, Кейт, разинув рот, уставилась, не веря своим глазам, на женщину, встречавшую их у двери. Это была гора жира, одетая, как тридцатилетняя женщина, которая хочет выглядеть на десять лет моложе. Ее лицо было сильно нарумянено, волосы покрашены и завиты, а губы щедро намазаны помадой ярко-красного цвета. Ее зеленые глаза обрамляли обильно накрашенные ресницы, брови были безжалостно выщипаны, а на их месте нарисованы карандашом тонкие полоски. В ушах у женщины болтались массивные золотые серьги, похожие на петли, пальцы были унизаны кольцами, и дорогая с виду нить жемчуга свисала с ее пышной, туго обтянутой корсетом груди. На ней было изумрудно-зеленое платье, отделанное золотисто-кремовым кружевом, у которого был слишком глубокий вырез даже для вечера. Сие чудо природы балансировало в паре хрупких туфелек с такими высокими каблуками, что их обладательница не могла нормально ходить, а была вынуждена передвигаться мелкими шажками.

Ее лицо еще хранило следы былой красоты. Хотя время обезобразило ее фигуру и совершенные черты лица, оно не смогло поколебать силу ее духа и энергию. Кейт испытала шок, замешательство и потрясение одновременно, даже не успев выйти из кареты.

– Mon Dieu! Mon Dieu! – воскликнула мадам Маркюль.

II n'est pas mort?[7] – Она резко перешла на английский. – Какой он бледный! Осторожнее, вы, олухи! Вы хотите, чтобы он залил кровью мой ковер? Приподнимите ему голову и отнесите в большую комнату на первом этаже. Валентина слишком толстая, чтобы бегать по лестницам, дабы посмотреть, не убил ли его доктор. Sacrebleu![8] Вы что, не можете пройти в дверь, не врезавшись в косяк? Неужели Валентина должна снести стены в гостинице для таких увальней, как вы?

Мужчины удвоили свои усилия, подгоняемые ее хлесткими высказываниями.

Валентина заглянула в карету и в ужасе отпрянула.

– Пресвятая дева Мария! Ангел смерти уже здесь! – Она дважды перекрестилась, затем выражение ее лица резко изменилось, и она устремила на испуганную Кейт полный вызова взгляд. – Ты его не получишь!

С этими странными словами она развернулась и торопливо пошагала в гостиницу – семенящая походка нисколько не замедлила ее хода.

– На самом деле она не думает, что вы ангел смерти, – заверил ошеломленную девушку Чарлз. – Она очень эмоциональна. Просто забудьте, что она вообще вас видела. Она точно забудет. Я имел смелость сказать Валентине, что в мистера Уэстбрука выстрелил игрок, взбешенный своим проигрышем за карточным столом. Французы, кажется, терпимо относятся к таким вещам. Я также сказал ей, что мистер Уэстбрук сопровождает в Париж свою юную родственницу.

– Вы очень хорошо справились со своей задачей, – с искренней благодарностью сказала Кейт. – Теперь нам бы только найти сиделку. Я почувствую себя гораздо лучше, когда узнаю, что он в надежных руках.

– Может, доктор порекомендует нам кого-нибудь? Если нет, то Валентина, наверное, сможет вам помочь.

Кейт почувствовала негодование уже от одного упоминания имени этой женщины, но они уже вошли в гостиницу, и до них донесся голос Валентины, грозившей слугам, покате укладывали Бретта на кровать, поэтому она предпочла подавить свое раздражение, чтобы кто- нибудь нечаянно не услышал ее замечания. Как бы ужасна ни была эта женщина, они нуждались в ее помощи.

– Спроси у Марка, может быть, он согласится поработать у мистера Уэстбрука, – сказала Кейт. – Если ты будешь исполнять обязанности дворецкого и камердинера и к тому же улаживать наши проблемы, у тебя не останется времени выполнять поручения.

– Да, мисс, но я не знаю, что скажет на это мистер Уэстбрук, когда придет в себя. Он не очень-то жалует тех, кто вмешивается в его планы.

– Я что-нибудь придумаю. – Кейт одарила его одной из своих самых обворожительных улыбок. – Я всегда могу понизить вас в должности.

– Верно.

«Мистеру Уэстбруку лучше