неужели Флинн и впрямь спал с этой женщиной, которую, похоже, с трудом узнал?

Молли была абсолютно уверена, что хорошо его знает. Конечно, импульсивность и непредсказуемость были частью его натуры, но на ее памяти Флинн никогда еще не поступал безответственно. Она считала его хорошим человеком. А теперь…

А теперь ты, голубушка, не уверена ни в чем. Кроме разве того, что где-то здесь находится без присмотра ребенок и кто-то должен найти малыша, пока с ним ничего не случилось.

Она включила свет в ванной, заглянула внутрь — мальчика там не было. Она закрыла дверь и кинулась в первую комнату отдыха. Поскольку, кроме нее, никто из сотрудников Флинна не имел даже отдаленного представления о продолжении рабочего дня, в этой задней комнате имелись двухъярусные койки, стереосистема и телевизор. Было вполне обычным делом увидеть там кого-нибудь спящим в любое время дня. Но сейчас, заглянув даже под койки и проверив все углы и стенные шкафы, Молли убедилась, что комната пуста.

Все это время мысли продолжали неотступно кружиться у нее в голове. Неужели Флинн переспал с женщиной, которую не знал и которой не дорожил? Просто покувыркался под одеялом, чтобы удовлетворить минутный позыв.

Молли вошла во вторую комнату отдыха. В ней находилась Симона Акуми, работавшая у Флинна главным программистом. Симона имела царственную осанку и очень высокий коэффициент умственных способностей. Она была, как всегда, одета во что-то длинное и развевающееся, поверх ее белокурых курчавых волос сидела пара наушников. Это означало, что Симона работает, и прервать ее мог разве только тот, кому надоело жить. Прежде чем обратиться к ней, Молли окинула комнату взглядом. Никого. Стеклянные двери вели на патио и дальше на большую лужайку: Флинн был знаменит тем, что иногда устраивал совещания с сотрудниками прямо на траве. Но в сегодняшний прохладный октябрьский день двери были, к счастью, плотно закрыты, так что этот путь бегства для малыша был отрезан. По другую сторону кухонного стола находился огромный холодильник, в котором могло быть что угодно — суши, пицца, литровая банка засахаренной вишни в ликере. Рядом с мойкой одновременно булькали три кофеварки — каждый варил себе кофе исключительно своего любимого сорта. Симона как раз повернулась, чтобы налить себе кофе, и Молли жестом попросила ее приподнять один наушник.

— Ты не видела здесь ребенка?

— Если ты имеешь в виду того маленького хулигана, который путешествует на четвереньках… Неужели это ребенок Флинна? — На этот раз Симона, похоже, ничего не имела против того, что ее отвлекли.

Но у Молли не было времени на болтовню.

— Я не знаю. Знаю только, что малыш исчез, пока все разговаривали…

— Ну, в последний раз, когда я его видела, он тащился за Бейли. Вид у того был совершенно очумелый. — Симона приладила наушники на место. Судя по выражению ее лица, она снова погрузилась в работу даже прежде, чем Молли успела повернуться к выходу.

С колотящимся сердцем она побежала в общую комнату программистов. Это было самое опасное место для малыша. Телефоны, провода и всевозможные электронные приборы представляли явную угрозу для жизни ребенка.

Первым был отсек Ральфа, и сам он находился на месте — восседал в своем похожем на трон кресле оранжевого цвета. Ему было двадцать четыре года. Как обычно, Ральф работал босиком, на нем была клетчатая рубашка, застегнутая под самое горло, а светлые волосы в виде длинного «лошадиного хвоста» болтались у него за спиной. Он колотил по двум клавиатурам, причем почти одновременно, и поскольку во время работы не заметил бы даже торнадо, то расспрашивать его было практически бесполезно.

Молли промчалась мимо него и, обогнув угол, оказалась в отсеке Бейли. Там она резко остановилась, прижав ладонь к сильно бьющемуся сердцу.

Поиски можно было прекратить.

Бейли стоял на четвереньках и играл с малышом в мяч. Мячами им служили комки смятой бумаги.

— Бейли, ради всего святого, я повсюду ищу этого ребенка!.. — Молли с облегчением вздохнула.

— Уф, — радостно перевел тот дыхание, — давно пора было кому-нибудь явиться и вызволить меня! — Голос у Бейли был обиженный, он отодвинулся от ребенка, как только увидел ее. — Я чуть инфаркт не получил. Он приполз сюда за мной, а потом издал такой кошмарный вопль… Откуда мне было знать, что ему надо? У меня никогда не было никаких детей!

— Ну, ты даешь, Бейли! Я тоже ничего не знаю о детях, но не могу поверить, что ты все это время сидел здесь и позволял ребенку есть бумагу!

— Позволял, говоришь? Как будто у меня был выбор! Первое, что он сделал, это схватил какую-то бумагу и стал жевать. Попробуй-ка сама отнять ее у него и увидишь, что будет.

— Он закричит, да?

— И еще как! У этого мальца натренированные легкие.

Молли присела на корточки. Рот у малыша был забит огромным клочком бумаги, и он был занят тем, что запихивал туда новый. На какое-то мгновение у нее болезненно сжалось сердце. Драма в офисе Флинна разыгралась так быстро и яростно, что она не успела толком рассмотреть Дилана.

У малыша было пухлое тельце, толстенькие ножки и совсем, ну совсем некрасивое личико. Подбородок как у профессионального боксера, только в миниатюре, носик шишечкой — в общем, Дилана не пригласили бы в качестве фотомодели для рекламных плакатов с изображениями детей. Но сердце у Молли сжалось не по этой причине.

На голове у малыша рос густой ежик рыжеватых волос — точно такого же цвета, как у Флинна. Красавцем его, конечно, не назовешь, но глаза… глаза были небесно-голубые и искрились таким же блеском и озорством, как у Флинна.

Молли показалось, будто ее сердце превратилось в ледышку. Она совсем не хотела верить той ворвавшейся в офис женщине Было очевидно, что та сильно расстроена, раздражена, сама не своя. Но внешность Дилана придала всему другой оттенок. Нельзя было не признать, что сходство между ним и Флинном действительно существует.

Малыш отреагировал на присутствие Молли, подняв на нее свои потрясающие голубые глаза.

— Привет, солнышко! Дилан…

— Ты ведь заберешь его отсюда? — нервно спросил Бейли.

— Если он пойдет ко мне на руки. Но я не собираюсь делать никаких резких движении, чтобы не напугать его. Ведь он же меня не знает, правда, солнышко? — Она произнесла это тихим голосом и попробовала улыбнуться. Малыш ответил ей улыбкой, обнажив два белых зуба и полный рот обслюнявленной бумаги. — Может, ты позволишь мне вытащить эту бумагу, а?

Улыбка исчезла. Рот малыша захлопнулся, как дверца сейфа.

— Ладно, хорошо, давай забудем об этом. Хочешь пойти со мной? Я покажу тебе свой офис. А потом, может быть, сходим на кухню за печеньем. Дилан идет с Молли?

— Дилан идет с Молли, — настойчиво повторил Бейли, словно попугай.

Малыш широко улыбнулся Молли, затем Бейли, а потом задрал вверх попку и быстро пополз в противоположную от них сторону.

У Молли мелькнула мысль, что она знает еще только одно существо мужского пола на планете, обладающее таким же упрямым характером, и погналась за крошечным рыжим проказником.

Не прошло и получаса, как в дверь Молли постучали. Она и предполагала, что рано или поздно Флинн найдет ее и поинтересуется, где малыш. Она сидела за письменным столом, когда он заглянул в комнату.

— Симона сказала, что ребенок с тобой.

— Да, в целости и сохранности. — Или это ее комната, казалось, была в целости и сохранности, пока сюда не вошел Флинн. Она закрыла дверь только для того, чтобы не удрал малыш. По контрасту со всеми остальными помещениями фирмы ее офис был тихим уголком здравого смысла. Традиционный письменный стол. Ящики картотеки. Пара крепких стульев. Кружка с заточенными до одинаковой остроты карандашами. Фотография родителей с двумя младшими сестренками. Систематизированные по цвету папки, сложенные в безупречно ровную стопку.